Битва в пустыне - [10]

С этими слонами Римо повернулся и вышел, проявив крайнее неуважение к наставнику.

Спускаясь в лифте, он продолжал думать о том же: зло, о котором он говорил, исходило от Нуича, племянника Чиуна, сына его брата. Он должен был сделаться преемником Чиуна, Мастером Синанджу, но встал на путь преступлений и уже дважды пытался убить Римо и Чиуна. Дважды они с Римо сходились в смертельном поединке. Теперь Чиун предупредил своего ученика:

– Когда он будет нам нужен, он нас найдет.

Им предстоит, как понял Римо, самая серьезная схватка. Он знал, зачем Чиун привез его сюда: чтобы убедиться, что он готов встретить вызов, который – Чиун это чувствовал – не заставит долго ждать.

Римо был готов: он знал, что он такое и чем он был всегда. Тем не менее он позволил себе пожалеть, что Нуича не утопили при рождении в Северном Корейском море.

Римо поймал такси, доехал до аэропорта, изучил расписание, обратил внимание на отложенные рейсы, после чего вышел наружу и взял другое такси.

– В центр города, – сказал он водителю.

– Куда именно? – поинтересовался тот.

– Ты меня не понял, приятель. Тебе следовало спросить, в какой именно город.

– В какой именно? – повторил усталый таксист.

– В Беркли.

– Вы шутите! – изумился водитель.

Римо бросил ему через окошечко три стодолларовые банкноты, что разом сняло все возражения, кроме одного: шофер пожелал заехать домой, взять смену белья и сказать жене, куда едет.

– Я уплачу тебе за смену белья, парень, езжай без задержки.

– Но, понимаешь, я должен сказать жене, куда я еду.

Римо бросил на переднее сиденье еще две десятки, но таксист не сдавался. Они с женой живут очень дружно, объяснил он. Когда прибавка приблизилась к пятидесяти долларам, жена его превратилась в эгоистку и проныру.

Римо спал всю дорогу до Беркли. Они подъехали к научному корпусу университета как раз в тот момент, когда четвертый этаж огромного здания из красного кирпича и алюминии взлетел на воздух, засыпав весь двор обломками. Осколки стекла разлетелись на полмили по деловой части города, поранив всего лишь двести двадцать семь студентов выпускного курса, которые расположились в палатках, собирая подписи в поддержку закона о легализации марихуаны. Зловещий столб черного дыма поднимался над бывшим четвертым этажом. К зданию бежали люди. Где-то вдали слышались надрывные гудки сирены.

Темноволосая девушка в тенниске и линялых джинсах громко рыдала, спрятав лицо в ладони:

– О нет!.. Нет! Нет!..

Римо опустил стекло в машине.

– Вот это и есть научный корпус? – спросил он девушку.

– Что? – переспросила она, рыдая.

– Это – научный корпус? – повторил он свой вопрос.

– Да… Это ужасно! Как такое могло случиться?

Римо поднял стекло.

– Вы могли бы проехать быстрее через Скалистые горы, – сказал он водителю.

– Я доставил вас слишком поздно? – спросил тот.

– И да, и нет.

– Надеюсь, там, внутри, никого не было, – вздохнул таксист.

На его лице застыло выражение испуга, который овладевает человеком, когда тот начинает понимать, что жизнь человеческая не так уж надежно защищена, как он привык думать. Это выражение исчезнет, когда у таксиста снова появится иллюзия собственной безопасности, и он забудет, что находится на пороге гибели в каждый миг своей жизни.

– Какой ужас! – произнес он. – Подумать только, что это произошло именно здесь.

– А где это должно было произойти?

– Ну, не знаю… Где-нибудь в другом месте.

– Это как смерть. Она случается всегда с кем-то другим, а не с нами. Верно?

– Ну да… – сказал водитель. – Пусть бы это случилось где-нибудь еще. – Он смотрел, как загружаются машины «скорой помощи»: одни на полной скорости отъезжают прочь с воющими сиренами, другие едут медленно и осторожно – они везут смерть.

– Кто бы это ни сделал, его должны сурово наказать, – проговорил таксист.

– Думаю, что ты прав. Небрежная работа должна быть наказуема.

– Что вы хотите этим сказать?

– Дорогой мой, мы с тобой оба американцы, и я хочу дать тебе совет, который стоит дороже денег: в этом мире есть одна-единственная вещь, которая подлежит наказанию. Ничего нельзя делать неправильно: принимать неверные решения, делать неверные движения. Это всегда наказывается. Что такое зло, по-твоему? Это лишь продолжение неверной мысли.

– О чем это вы, черт возьми, толкуете? – спросил изумленный таксист. Съежившись от страха за рулевым колесом, он смотрел не на Римо, а на то, как пожарные спускают мертвые тела через закопченные проломы в стене четвертого этажа.

А Римо хотел сказать вот что: тот, кто взорвал научный корпус, совершил самоубийство – с тем же успехом, как если бы он приставил револьвер к своему виску. Он допустил ошибку, и он должен быть наказан. Но Римо устал от разговоров и вышел из машины.

Денверский таксист заторопился уезжать: он надеялся, что в его городе университетские здания еще не взлетают на воздух. Возвращаться он решил через Скалистые горы.

Римо смотрел ему вслед. Водитель был так взволнован и испуган, что по привычке подобрал на углу пассажира, который тут же пулей выскочил из такси обратно. А выскочив, уставился на таксиста, как на помешанного. Когда машина тронулась, незадачливый седок долго еще стоял на углу и скреб в затылке, не отрывая взгляда от машины с номерным знаком другого штата.