Битва титанов. Несущие смерть - [36]

Улыбка Эльдрура вышла кривоватой.

— Князь Лиутасил не настаивает на этом, Боиндил Равнорукий, поскольку знает, что вашему народу неприятно долгое время находиться под открытым небом или жить в лесу.

Бешеный скрестил руки на груди, поверх своей смоляной бороды.

— Мы так не договаривались, друг эльф. Ты можешь вынести жизнь под землей, но и я не топором сработан. Я не боюсь деревьев!

Гандогар усмехнулся, он понял, о чем идет речь.

— Очень хорошее предложение, Боиндил. Почему бы тебе не взять на себя столь почетную обязанность?

— Мне? — Такого исхода Равнорукий не ожидал. — Думаю, я пригожусь здесь, Верховный король Гандогар. Я понадоблюсь тебе, если мы отправимся в Потусторонние Земли…

— Никто и не сомневается. Но пройдет много времени, прежде чем сюда прибудут все представители кланов и племен, — не сдавался Гандогар. — А поскольку Аландур находится недалеко, то я предлагаю тебе нанести в королевство эльфов по крайней мере визит вежливости. И кто лучше подошел бы для этой цели, как не один из наших героев?

— Верховный король, я… — Боиндил пытался переубедить повелителя и выглядел теперь так же озадаченно, как Эльдрур.

— Не возражай, Боиндил, — приветливо ответил ему Гандогар. — На восходе солнца ты возьмешь подарки и отправишься передать Лиутасилу мою личную благодарность за его старания на благо народов. Я позову тебя, как только собрание племен примет решение и мы отправимся в Потусторонние Земли, — король поднялся и кивнул эльфам. — Эльдрур, будь так любезен, напиши для моего посла сопроводительную грамоту, где будет на твоем языке написано, чего я хочу, а также то, что Равнорукий прибыл по повелению Верховного короля с наилучшими пожеланиями.

— Конечно, Верховный король Гандогар, — поклонился эльф, и правитель гномов вышел из зала, оставив Боиндила наедине с эльфами и угощением.

Эльдрур разглядывал бородатое лицо воина, безо всякого интереса ковырявшегося в тарелке.

— Вы теперь сами себя проклинаете, не так ли? — заметил остроухий посол, в точности выражая мысли гнома.

— Нет, — Бешеный откусил кусок гриба. — Я готов себя убить, — он указал на вороний клюв. — Вот этим самым оружием.

Эльфы рассмеялись. Тихим, ненавязчивым и мелодичным смехом, скорее вежливым, чем настоящим, дружеским, — фальшивым, словно золото карликов.

— Наверняка в Аландуре будут вам рады — ради разнообразия, — предсказал Эльдрур.

— Напиши в своей бумажонке, чтоб твой князь сразу отправил меня домой, — мрачно предложил гном.

— Неужели ваша выносливость не настолько прочна, как вы рассказывали нам? — сострил Ирдосил. — Я многое отдал бы за то, чтобы оказаться на вашем месте.

— Не выйдет, — Бешеный бросил на него оценивающий взгляд, затем снова уткнулся в тарелку. — Ты слишком долговязый для гнома, — проворчал он, отодвинул прибор и встал.

— Я не имел в виду, что хочу стать гномом, я…

— Ах, вот как? Значит, ты не хочешь быть гномом? — Черные брови Бешеного сомкнулись. — Ты что-то имеешь против моего народа? — Боиндил положил крепкую ладонь на древко вороньего клюва. — Скажи уж, друг, чтоб между нами не осталось недоговоренностей.

— Нет, нет! — защищался Ирдосил. — Я имел в виду, что…

Эльдрур рассмеялся.

— Он же подначивает тебя, Ирдосил, разве ты не видишь?

Теперь усмехнулся и Боиндил.

— Много же ему времени понадобилось, чтобы сообразить. — Гном направился к двери, закинув оружие на плечо. — А кто-нибудь из вас знает анекдот об орке, который спрашивает у гнома, как пройти в библиотеку? — Остроухие послы покачали головами. — Что ж, тогда настало время принести в ваши леса истинный юмор, — он подмигнул эльфам и покинул зал.

Антамар, до сих пор не проронивший ни слова, взглянул на Эльдрура.

— Глупость какая…

— Знаю, — огорченно произнес Эльдрур. — Но что мы могли поделать?..

— До этого? Ничего, — Антамар оглядел собратьев. — А теперь ты напишешь ему соответствующую сопроводительную записку.

Эльдрур уловил интонацию, с которой было произнесено слово «соответствующую». Больше ничего говорить было не нужно.

По пути в свою комнату Тунгдил несколько раз заблудился, пока кто-то не отвел его в постель.

Златорукий понятия не имел, где находится, но его опьяненное сознание сразу же зафиксировало бутылку самогона на полке.

И пусть желудок угрожал вывернуться наизнанку, тем не менее гном поднялся и сжал руками бутылку, жадно открыл ее и сделал большой глоток.

Едва крепкий напиток проник в горло, как гном бросился на постель. Проглоченная пища несколько раз с силой порывалась вырваться наружу, и ночной горшок, стоявший у постели, оказался переполнен.

Тунгдил, закашлявшись, хватал ртом воздух. При этом взгляд его упал на серебряное зеркало и собственное в нем отражение. Гном увидел себя во всей красе: в одной руке бутылка, в другой — ночной горшок, борода и кольчуга залиты блевотиной, тело расползшееся, лицо одутловатое, неухоженное — насмешка над героем, которым он был когда-то.

Тунгдил опустился на колени; он не мог отвести взгляд карих глаз от отражения в зеркале, безжалостно демонстрировавшего, насколько он жалок.

— Нет, — прошептал он. Швырнул бутылку в полированное серебро; стекло разбилось, залив отражение алкоголем. Отвратительный Тунгдил по-прежнему таращился на него покрасневшими глазами. — Нет! — закричал он и швырнул горшок, но в зеркало не попал. Он закрыл глаза руками. — Уходи! — прорычал он и расплакался. — Уходи, убийца. Ты убил его… — Он опустился на каменные плиты пола и предался печали, всхлипывая и причитая, пока сон не сморил его.