Битва Стихий - [17]

А вот не связанное с перемещениями волшебство работало с лихвой. Способности Джайны значительно выросли благодаря чарам, переданными ей бывшей хранительницей Тирисфаля. Вместо одного волшебного круассана появлялись сразу десять. Джайна едва не испепелила остаток пандарийских лесов, когда вместо одной огненной стрелы на деревья обрушился ливень из огненных метеоров. Вовремя призванная армия водяных прислужников спасла остров.

Все это наводило Джайну на безутешные мысли, что магия перемещения тесно переплеталась с самим Временем, и именно эта связь позволяла волшебникам управлять простейшими временными потоками — или замедляя, как с заклинанием падения, или ускоряя их течение. И в лишенном Времени пространстве не стоило рассчитывать на ее помощь.

Сегодняшние разговоры о древнем рецепте навели Джайну на мысль об одном заклинании, признанном Даларанской конвенцией магов, мягко говоря, небезопасным для самого заклинателя и запрещенным к изучению в университетах. Но никто не препятствовал любознательной ученице часами просиживать в библиотеке. В учебниках это заклинание не причислялось к школе перемещения, хотя и являлось таковым, поскольку вместо волшебной энергии использовало жизненные силы мага. Если основываться на теории о связи магии перемещения и Времени, оно вполне могло сработать в Пандарии. Создавая это заклинание, волшебник не обращалась к временным потокам, он как бы использовал собственные прожитые годы и те, что ему предстояло прожить, в обмен на телепортацию себя или небольшой группы. Нюанс состоял в том, что, пожалуй, никому, кроме Аспекта Времени, не было известно, сколько им отпущено. Как и маг, так и вся группа могли умереть сразу по прибытию, особенно если им предстояло преодолеть значительные расстояния.

Пожалуй, стоило поискать еще варианты.

Воспоминания о черном драконе находились под строгим запретом, но однажды в разговоре с Кейганом-Лу о разнице их миров Джайна, сама того не замечая, принялась рассказывать истории, которые ей довелось пережить. С каждым вечером слушателей становилось все больше. Взрослые и дети оставляли дела и спешили к волшебнице.

Джайна видела, что Тарион несколько отстранено слушал о спасении Великого Древа в Хиджале совместно с вождем орков Траллом, об изгнании демонов Хранительницей Тирисфаля магной Эгвин, хотя за то краткое перемещение в прошлое ему довелось повстречаться с ними обоими. Джайна не могла винить его в том, что судьбы Тралла и Эгвин не интересовали его так, как судьба Нелтариона.

Для вечерних рассказов волшебница выбирала истории со счастливым концом, в их положении и без того хватало трагедии. Она рассказала о построенном нагами на дне Великого моря королевстве Зин-Азшари, усыпанном драгоценными камнями, про некогда прекрасную королеву Азшару и ее преображение. Сначала пандарены с небольшой охотой слушали о мирмидонах, но описываемые Джайной красоты Зин-Азшари никого не оставляли равнодушными. Большей популярностью пользовались рассказы о маленьких глубоководных существах — мурлоках. История о том, как мурлоки дали отпор самим мирмидонам, чтобы помочь Джайне сбежать из Зин-Азшари, каждый раз завершалась восторженными аплодисментами.

Джайна не готова была касаться других тем своего путешествия в миры Глубоководья, но замечала, как мрачнел Тарион, когда ее истории завершались успешно. Уж он-то знал, что настоящий финал выдался отнюдь не радужным, но сам никаких вопросов не задавал.

А через несколько дней он зачем-то воздвиг эту гигантскую гору, прозванную пандаренами Новой Бронзовой. Пандарены углядели в этом некий знак свыше, и Кейган-Лу отправился вместе с травниками собирать плоды венке.

Костер затух. Пандарены быстро управились и теперь выкладывали пирамиду из речных голышей, отмечая место плодового захоронения. Джайна вновь огляделась по сторонам — никого. Мирмидоны, похоже, исчезли так же внезапно, как и появились, и во всей Пандарии она одна умудрилась искренне расстроиться этому факту. А с обуревавшими ее чувствами придется справляться самостоятельно.

К ней медленно приближался седой пандарен. Кейган-Лу остановился в шагах пятидесяти от морского берега, ожидая, когда волшебница оставит море. Даже если все наги Азерота будут истреблены, великовозрастный пандарен и тогда не преодолеет страха перед морскими глубинами. Волшебница понимала его чувства, он остался единственным выжившим, кто помнил старый Азерот. Остальные населявшие остров пандарены родились в Безвременье.

— Мы закончили, леди Джайна, — сказал Кейган-Лу, когда она подошла. — Благодарю вас за помощь.

— Это не поможет. Я все еще злюсь на вас.

— Состояние Тариона не должно внушать вам опасений, с ним все будет в порядке.

— Если дело касается опасных и ядовитых растений, не стоит вообще прибегать к его помощи, Кейган-Лу. Этим должны заниматься знающие травники.

— При падении Тарион лишь оцарапал кожу листьями венке, это не опасно. Венке может быть очень опасным только в том случае, если отведать его неправильно приготовленные плоды.

— Те плоды, которые вы только что закопали в землю?

— Верно.

— И я подозреваю, что мы все равно от них не избавились?