Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год - [2]

Такое племя людей могучих

Одно встречается на десять...

И все же эти великие имена забыты (даже Шекспир никогда не написал «Жизни короля Эдуарда III»). Поэтому давайте сразу назовем их здесь: Генрих Ланкастер, Нортхемптон, Уорвик, Оксфорд, Солсбери, Стаффорд, лорд Бартоломью, сэр Томас Дагуорт, сэр Уильям Бентли, сэр Джеймс Одли, сэр Роберт Ноллис, сэр Джон Чандос и Черный принц. Только два последних теперь широко известны, хотя никогда еще в истории Англии не принимало участия в сражениях столь доблестное войско. Когда лучшего из них, Генриха Ланкастера, хоронили в коллегиальной церкви в Лестере (его могила до наших дней не сохранилась), даже король приехал отдать ему почести – смерть его рассматривалась как национальное бедствие.

Столетняя война в целом для англичан – книга за семью печатями: никто из английских профессиональных историков, не говоря уже о военных, о войне или об отдельном ее периоде – за исключением битв при Креси, Пуатье и Азенкуре, – практически ничего не написал, несмотря на то что эта война занимает огромное место в нашей истории. С французской стороны тоже никто эту тему не поднимал. Правда, недавно во Франции вышла в свет книга Эдуара Перуа, однотомная история войны под названием «Столетняя война», – труд по-своему блестящий, особенно учитывая, в какое время он написан; но автор не военный, и война дается главным образом в ее политическом аспекте. Все же именно появление в 1946 году в Париже этой книги вдохновило меня заняться изучением Столетней войны с военной точки зрения.

* * *

Реконструкция истории всегда носит в значительной степени предположительный характер, – к военной истории это относится более, чем к любой другой отрасли исторической науки. Поэтому необходимо ясное понимание: какое бы событие ни описывалось в этой книге, тут непременно присутствует элемент предположения: «кажется, что», «по всей вероятности», «очевиден тот факт, что» и т. п. Когда меня одолевали сомнения и трудности относительно какой-то проблемы, я обращался к тесту, который назвал «Неотъемлемой военной вероятностью», и то, что он выдавал, использовал в своей книге. Все военные историки до некоторой степени делают то же (потому что им приходится это делать), но не все в том признаются.

Книга рассчитана на широкий круг читателей, и я не стал перегружать ее пространными примечаниями и ссылками и своими рассуждениями по спорным вопросам[3].

Для тех, кто желает разобраться в вопросах посложнее, в конце каждой главы есть приложения, где читатель найдет использованные автором основные источники и его точку зрения по поводу спорных деталей. Тот, кто прочитает книгу как простой и доступный рассказ, приложение опустит.

Политические аспекты освещены ограниченно – необходимый минимум, в первую очередь, чтобы оставить больше места для описания военных действий. Это не означает, что полностью опущена политическая подоплека войны, например, мы непременно упомянем о нехватке денег по окончании военных действий, но при этом не станем объяснять причины этой нехватки или рассказывать о методах, направленных на ее искоренение; конечно же речь пойдет о силе армий, но не о том, как они пополнялись (об этом коротко в прил. к гл. 1).

За помощь в освещении политической стороны темы благодарю профессора Лайонела Батлера из Оксфорда и м-ра Робина Джеффса из оксфордского Тринити-колледжа: внимательно прочитав рукопись, они указали на неточности и ошибки и предупредили о возможных западнях. За изложение военных событий не имею чести – по причине, указанной выше, – кого-либо благодарить.

Альфред Г. Бёрн

Глава 1 ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Семена Столетней войны посеяны еще в 1152 году, когда Генрих Плантагенет, граф Анжу, женился на Элеоноре, бывшей жене Людовика VII Французского и наследнице герцогства Аквитания[4]. Два года спустя Генрих взошел на английский и нормандский престолы, таким образом завладев всей Западной Францией от Ла-Манша до Пиренеев. Господин всей этой обширной области, доброй половины Франции, он, несмотря на это, номинальный вассал короля французского – положение неестественное: король остается вассалом другого короля[5].

Что еще хуже, очень часто вассал сильнее своего сюзерена. Неудивительно поэтому, что в течение последующих трехсот лет все английские короли воевали со своими французскими оппонентами.

Ситуация осложнялась и тем, что в 1259 году Парижский договор, установив многочисленные нормы и приняв новые постановления, вновь подтвердил вассальный статус английских доминионов во Франции[6]. Ни один король Франции не смирился с тем, что другой король занимает огромную часть земли Франции, и ни один король Англии – с тем, что должен присягать другому монарху, которого расценивает как равного себе. Все усугубилось, когда обе королевские династии породнились[7]. Парижский договор породил так много неразберихи и конфликтов, что некоторые историки окрестили последующие восемьдесят лет Первой Столетней войной.

Эдуард III в 1327 году, в возрасте 14 лет, занял трон своего несчастного отца, Эдуарда II[8]. Рожденный матерью-француженкой, печально известной Изабеллой, он был воспитан в атмосфере традиционной вражды к Франции; ему постоянно рассказывали истории о французской дерзости и предательстве, и он сильно страдал от того, что ему приходится унижаться, отдавая дань почтения противнику. Семена войны укрепились прочно, – почти чудо, если бы на протяжении его правления удалось сохранить мир. Других причин, кроме раздоров из-за герцогства Аквитанского, кажется, и не стоит приводить, чтобы объяснить конфликт, продлившийся более ста лет.