Битва при Азенкуре. История Столетней войны с 1369 по 1453 год - [106]

СРАЖЕНИЕ

Граф Шрусбери, приняв решение, действовал молниеносно. Несомненно, его войска уже оповестили о предстоящем в ближайшее время скоростном марше. Теперь это ближайшее время наступило. Проведя рано утром 16 июля смотр войскам, Толбот выступил из города во главе своих всадников и пеших войск, двигаясь возможно быстрее. Преодолев маршем в разгар изнурительной гасконской жары 20 миль, армия прибыла к закату солнца в Либурн на реке Дордонь. Но отдых для нее оказался непродолжительным. Толбот решил совершить ночной марш, и не только ночной, но такой, когда пришлось бы идти по редко используемым тропинкам через лес вдоль возвышенности к северу от долины реки Дордонь, вместо того чтобы двигаться по прямой и удобной дороге, ведшей в долину. Поэтому солдатам позволили отдохнуть всего несколько часов, в течение которых поспал короткое время и сам граф-ветеран. Около полуночи армия вновь выступила в поход. Впереди по-прежнему двигались всадники, за которыми следовали в нескольких милях позади пешие солдаты. Конный авангард был невелик по численности. Судя по оценке Энея Пикколомини, он состоял всего из 500 латников и 800 лучников. Путь авангарда проходил через Сен-Эмильон, живописный центр винодельческой области. После этого всадники взобрались на гребень горной гряды к северу от долины.

На заре 17 июля авангард вступил в лес, росший в непосредственной близости от монастыря Сен Лоран к северу, не встретив вражеских дозоров. Толботу доложили о наличии французских лучников в монастыре, и его ночной марш, несомненно, был продиктован желанием застать врасплох эти силы, поскольку главные силы французов невозможно было атаковать без уничтожения лучников. Возможно, гарнизон монастыря выставил часовых на основной дороге, идущей на запад, но они вряд ли могли подозревать присутствие противника в сумерки и в почти непроходимом лесу без предварительного оповещения. Толбот понимал это. Его решение осуществить внезапную и смелую атаку из леса, подходившего в этом месте почти вплотную к монастырю, было естественным и соответствовало английским военным традициям, заложенным в Столетнюю войну. Атака принесла быстрый и полный успех. Большинство несчастных французских лучников было застигнуто врасплох в своих постелях. Они оказали слабое сопротивление, а те, которые не были перебиты, спаслись бегством во французский лагерь. Пока продолжался бой, главные силы французов не пытались оказать помощь монастырю. И это неудивительно. У них не осталось бы времени для этого, даже если бы об атаке англичан стало известно, что, вероятно, было не так, поскольку из лагеря на удалении около мили монастырь не просматривался и нельзя было использовать артиллерию.

Атака удалась блестяще и, должно быть, воодушевила англичан. Энергия престарелого полководца, его несомненные воля и мастерство, способность оказаться в нужное время в нужном месте, несмотря на трудности ночного перехода в 12 миль по лесистой местности без карты, вызывали восхищение и, должно быть, доказали его войскам, что с возрастом Толбот не утратил отваги. Вся операция походила и, вероятно, основывалась на опыте ночного марша Толбота и атаки им французов в Понтуазе 16 лет назад. Она продемонстрировала великолепную предусмотрительность полководца, и следует заметить, что французы в то время называли его военачальником здравого расчета. Но самый успех операции имел, как мы вскоре увидим, неожиданные и зловещие последствия.

Несколько латников преследовали убегавших французских лучников почти до самого лагеря французов и вернулись с полезными сведениями о его расположении и устройстве. Теперь перед Толботом встала проблема: атаковать французский лагерь немедленно, опираясь на принцип «куй железо, пока горячо», или подождать подхода пехоты, которая отстала на несколько миль. Английский полководец выбрал последнее. Ведь противник в лагере уже всполошился, рассчитывать на внезапность больше не приходилось. Кроме того, его солдаты устали после 30-мильного марша натощак и последующего боя. Французские лучники оставили в монастыре много еды и напитков, и граф распорядился раздать их солдатам, после чего те могли отдохнуть, как пожелают. Он также послал на разведку лагеря сэра Томаса Эверингема. Против этих действий полководца трудно возразить.

Толбот приказал своему капеллану готовить для себя мессу, в то время как его солдаты утоляли голод. Но прежде чем состоялась месса, из города прибыл гонец, сообщивший, запыхавшись, что французы отступают. Со стен города видели, как их всадники спешно покидали лагерь, оставляя за собой клубы пыли. Что следовало предпринять? Отменить прежние приказы и броситься без оглядки в атаку? Позволить противнику отступить, если он так пожелал? Или подождать подхода пехоты и с возможным опозданием атаковать? На последнем решении настаивали сэр Томас и другие. Однако не в правилах старого воина было упускать благоприятный шанс. Враг отступает, его следует рассеять по ветру! Сказав капеллану, что не будет присутствовать на мессе, пока не разобьет французов, Толбот приказал немедленно атаковать противника и заняться его преследованием. Он подозвал своего скакуна, оседлал его и выступил с войском из монастыря. Должно быть, полководец имел внушительный вид, сидя на своем белом коне, в пурпурной бархатной шапке, надетой на седую голову. Доспехов он не носил. (Вернувшись из своего второго плена в 1450 году, он, как утверждают, поклялся французскому королю, что никогда больше не наденет доспехи. Полководец твердо соблюдал свою клятву.)