Битва после войны - [98]

Минут через пятнадцать я уже мчался на «опель-адмирале» к Брухштедту. Деревня эта расположена в узкой глубокой долине, въезд в нее оказался невозможным из-за сильного загрязнения подъездных путей и особенно улиц самого населенного пункта, покрытых толстым слоем тины и грязи. Оставив машину на пригорке, я пешком спустился в деревню, в которой копошились несколько десятков пожарников и полицейских, расчищая улицу от грязи и валявшихся трупов погибших животных. А на пригорке сидели и лежали сотни жителей разрушенной деревни и безучастно глядели на руины домов, дворов, видимо еще не успокоившиеся от ужасов постигшей их катастрофы.

Картина разрушений напоминала последствия сильного землетрясения, но глубокий слой тины и наносной грязи говорил о том, что здесь несколько часов тому назад свирепствовала водная стихия. Подойдя к одной из уцелевших стен разрушенного дома, я заметил ярко выделявшуюся черту, до которой доходила вода во время разразившегося ночью потопа. Эта черта находилась на высоте почти четырех метров от земли. У этой же стены не успел еще растаять выпавший обильный град, слой которого достигал свыше метра.

Среди работавших пожарников и полицейских слышались только отдельные, похожие на команды фразы. Несколько жителей уныло бродили по своим дворам, что-то выискивая.

К сожалению, спеша на место катастрофы, я не взял с собой переводчика, хотя вряд ли смог бы воспользоваться его помощью, так как разговаривать в этой трагической обстановке с кем-либо было бы невозможно. Поэтому, ограничившись съемкой узкопленочной кинокамерой общей картины разрушений, я поспешил в Веймар, чтобы узнать, что намерено сделать правительство Тюрингии для оказания немедленной помощи пострадавшим от стихийного бедствия людям.

А размер этих бедствий был не мал. Жертвами катастрофы стали семь женщин и один ребенок. В Брухштедте было разрушено или сильно повреждено 60 процентов зданий. В потоках воды и грязи погибли свыше тысячи голов крупного рогатого скота, свиней и овец, а также несколько тысяч штук домашней птицы. Со многих гектаров полей и огородов были смыты посевы и грядки с высаженными овощами. Спасаясь от наводнения, жители взбирались на крыши домов и хозяйственных построек, некоторым удалось вовремя выбраться на пригорок долины и оттуда беспомощно наблюдать, как разбушевавшаяся водная стихия разрушает и уносит все, добытое их трудовыми руками, вплоть до домашнего имущества.

От урагана также пострадали, но в значительно меньшей степени, соседние деревни Бад-Тендштедт, Гроссвельбах и Кляйнвельбах, но то, что произошло в Брухштедте, потрясло меня.

На обратном пути в Веймар я всю дорогу сосредоточенно думал о том, что надо предпринять для немедленного восстановления деревни. Но так как «бразды правления» были мною переданы официально правительству Тюрингии, то оставалось надеяться, что оно не оставит в беде пострадавших, о чем мне не терпелось узнать как можно скорее. И хотя я как уполномоченный СКК мог сноситься с правительством только по вопросам нашего контроля над выполнением немецкими органами власти Потсдамских решений, тем не менее, хорошо зная моих тюрингских друзей, был уверен, что они не будут на меня в претензии, если сотрудники представительства покажут свою заинтересованность в быстрейшем устранении последствий катастрофы в районе Лангельзальца.

Поручив дежурному по представительству разыскать министра внутренних дел В. Гебгардта, я со своими сотрудниками промышленного и сельскохозяйственного отделов обсуждал положение. Оказалось, министр находился в секретариате земельного правления СЕПГ, информируя членов секретариата о сообщении начальника управления полиции Тюрингии, касающемся последствий урагана в районе Лангельзальца. Но когда дежурный из приемной первого секретаря доложил, что Гебгардт его разыскивает, он отправился к нам, тем более, что он свою информацию уже закончил, а для ее обсуждения секретариат решил подождать его возвращения из Веймара.

Видимо, с присущей Гебгардту правдивостью о нашем разговоре он рассказал известному немецкому писателю Вилли Бределю, который в своей повести «Фюнфциг Таге» («Пятьдесят дней») почти со стенографической точностью воспроизвел беседу с министром в представительстве СКК. Рассказав подробно о катастрофе в Брухштедте, писатель упомянул, что об этом происшествии министра внутренних дел Тюрингии информировал начальник лангельзальцской полиции Фидлер, в свою очередь товарищ Гебгард информировал об этом руководителей секретариата СЕПГ, когда его уведомили, что представитель Советской Контрольной Комиссии в Тюрингии гвардии генерал-майор Колесниченко просит министра зайти к нему.

«Когда министр зашел в кабинет генерал-майора, — пишет В. Бредель, — там находились еще несколько офицеров. На столе генерала лежала развернутая карта Тюрингии. Министр увидел, что различные населенные пункты в районе катастрофы были обозначены красными штрихами.

— Скверная история, господин генерал! — и министр хотел сообщить генералу и присутствующим офицерам подробности катастрофы. Но генерал перебил его, сказав, что он уже обо всем осведомлен, однако ему очень хотелось бы узнать, что намерено предпринять правительство.