Битва под Оршей 8 сентября 1514 года - [31]

В вербовочных списках наёмников можно встретить таких профессионалов, как ротмистры Дамбровский, Рапата и Шимка по прозвищу «Колченогий» (Кулгавый), активно участвовавших в войнах начала XVI в. Среди списков «служебных» можно найти и ветеранов, например, ротмистры Сецигновский и Искржицкий числились в наёмниках ещё в 1489–1506 гг. Сам гетман Януш Сверчовский проходил в списках ротмистров с 1489 г.[257]

Существует еще один документ, на который следует обратить внимание, — письмо коронному скарбнику Андрею Костелецкому от 20 мая, из которого следует, что литовское казначейство обзавелось дополнительными финансовыми средствами. Великий князь литовский послал листы и деньги ротмистрам. В списке 8 рот конницы и 5 рот пехоты (1600 конницы и 1000 пехоты), среди которых были (табл. 10).

Таблица 10. Список ротмистров, которых нанимали после 20 мая 1514 г.

Equites		Pedites
Gasper Mazyeyowski	200	Krzikawski	200
Nicolaus Gnoyenski	300	Borunieczki	200
Kozmirowski	200	Bistrzegiewski Oczko	200
Dambrowski	200	Rapata	200
Vyelzynski	200	Bernard	200
Gisiczki	200
Glambowski	200
Russyeczki	100

В списке новых ротмистров фигурируют лица, имеющие значительный боевой опыт. К примеру, неоднократно ВКЛ пользовалось услугами ротмистра Рапаты. В реестрах пеших рот, стоящих гарнизонами в крепостях еще с 1503 г., мы встречаем его имя: он командует 171 пехотинцами и 4 кавалеристами и за службу его рота получает 350 флоринов.[258] В приведенном списке наёмников (приложен к письму Сигизмунда I) в качестве ротмистра снова фигурирует пан Дамбровский (Daumbrowski в тексте от 10 апреля, Dambrowski — от 20 мая, в литовском реестре от 29 мая — Дубровский): его хотели нанять еще 10 апреля; он же должен был прибыть со своими людьми за жалованием 29 апреля, но «на месце Дубровского» деньги получил ротмистр Лущовский, предъявивший на смотр своих 200 человек.

Новый отряд из 2600 наёмников должен был подойти к Берестье («in Brzeszcze») ко дню ссв. апп. Петра и Павла («pro festo S. Petri et Pauli»), т. е. 29 июня.[259] Так как в распоряжении прописывался маршрут следования сформированного отряда, то можно почти безошибочно утверждать, что наем был осуществлен, ротмистры предъявили заявленное количество воинов, и наёмники выдвинулись на соединение с главными силами. Со слов епископа Петра Томицкого, король приказал тем, кто уже прибыл в Берестье, двинуться к Минску, куда, согласно оговоренным срокам (т. е. день св. Иоанна Крестителя — «pro festo S. Joannis Baptiste»), должно было подойти и посполитое рушение.[260]

Для всех наёмников 26 мая были установлены цены на продовольствие по пути следования к месту службы «как мають служебный пожывенье куповать, идучи дорогою… а силою не брать и не халупить».[261] На протяжении 1514–1517 гг. эти цены оставались фиксированными и практически не менялись (табл. 11).

Таблица 11. Фиксированные цены на продовольствие жолнерам (в грошах) [262]

	1514	1517
ВОЛ	40	60
корова дойная	—	40
яловица	20	20
баран	6	4
вепрь	15	8
2 гуся	1	1
3 курицы	1	1
коп жита старого	6	6
коп жита нового	3	4
пшеница	8 за бочку	8 за коп
ячмень	5 за бочку	4 за коп
овес	5 за бочку	3 за коп

Получается, что общее число наёмников (6663 человека) почти сходится с количеством, оговоренном на сейме в феврале–марте 1514 г. (7000 человек), выставленных на собранную «поголовщину».[263]

Могли ли роты быть выставлены на войну в полной штатной численности (в 200 и 100 человек)? Более ранние свидетельства показывают, что роты никогда не равнялись круглой, озвученной на смотре цифре. Так, в 1480 г. ротмистры выставили следующее число «служебных»: Катажинский — 88, Мышковский — 116, Лямбург — 40, Маркварт — 60, Вальны — 113, Бычак — 102, Владыка — 43 и т. д.[264]

У Хрещоновского в 1512 г. было только 60 бойцов,[265] а по спискам 1514 г. проходит 200 человек. Тем не менее, в документах на выдачу жалования и в вербовочных списках, так же как и в королевских актах, отсутствуют какие-либо указания, что наемников de facto было выставлено меньше, чем заплачено денег. В практике найма ВКЛ бывали и такие случаи, когда ротмистр-мошенник получал деньги за себя и своих подчинённых, а потом не являлся на службу, или наоборот, ротмистр на смотр явилялся, показывал заявленное число жолнеров, но до лагеря не дошел. Но описанные случаи относятся к середине — второй половине XVI в. Согласно документам 1514 г., такие ситуации не встречаются. На удивление наёмники собирались организованно. Сохранились письма Петра Томицкого, в которых указывается на медлительность объединенных вооруженных сил. Смотр показал, что многие наёмники остались в Берестье. 6 июля король вынужден был поторопить отставших письмом — «Наёмникам в Берестье» («Stipendiariis in Brzeszcie»). Польским ротмистрам Н. Хрещоновскому, Яну и Андрею Боратинским со своими ротами предписывалось срочно прибыть в Минск.[266] Отставшие наёмники позже присоединились к королю, а один из упомянутых командиров, Ян Боратинский, участвовал в разгроме передового отряда русских в конце августа.[267]

При обращении к опыту набора 1530–1560-х гг., мы можем убедиться, что в количестве нанятых конных и пеших рот нет ничего удивительного. Так, в 1507–1508 гг. Сигизмунд содержал для войны всего 5000 наёмников под командованием П. Фирлея, сандомирского воеводича.