Битва цивилизаций: секрет победы - [51]
Некоторые ученые предполагают, что отцы Стоглавого Собора не изобретали ничего нового, основываясь на существовавшей практике. Но приведенный текст скорее показывает нам попытку церкви основательно взять в свои руки все дело образования, и именно с тем, чтобы готовить профессионально подготовленную и нравственно выдержанную смену нынешнему клиру (развращенность коего послужила одной из главных побудительных причин созыва самого Собора). И не более того. Результатом явилось сугубое закрепление клерикального характера русского начального образования. А поскольку ни среднего, ни высшего образования еще и не предполагалось в то время, то можно заключить о клерикализации Собором русского образования вообще. О том, как данное положение отразилось в начальном русском книгоиздании XVI–XVII веков, написано выше.
Видимо, капитан Жак (Яков) Маржерет, авантюрист и наемник, отметившийся в России с 1600 по 1611 гг. [102], не без оснований писал в своих воспоминаниях о русских так: «Можно сказать, что невежество народа есть матерь его благочестия. Они ненавидят науки и особенно латинский язык. Не имеют ни школ, ни университетов. Одни только священники обучают юношей чтению и письму; этим, однако, только немногие занимаются»[103]. История русской книги и образования, увы, не противоречит данному свидетельству.
Итак, независимо от того, что собой представляла русская школа более раннего периода, с середины XVI века она стала именно такой: лицо духовного звания (не выше священника) у себя на дому учил местных детей за плату натурой, взимавшуюся с родителей. Он исполнял при этом установленный законом, а потому как бы государственный долг, но в меру личного понимания дела и вне всякой поддержки и контроля государства. К XVII веку эта система полностью отстроилась и действовала повсеместно на общих основаниях.
Конечно, становление этой системы автоматически влекло за собой спрос на книгу, который не мог удовлетворяться лишь за счет богослужебной литературы, как бы велика ни была роль пресловутой «Псалтири». В частности, существовали специальные «Азбуковники», как рукописные, так и печатные, содержащие начальные знания по многим предметам. Их изучению посвятил себя в XIX веке журналист и писатель Даниил Лукич Мордовцев[104], особо обративший внимание на то, что в Древней Руси патриаршего периода на общих основаниях учились дети людей «всякого чина… и сана, славных и худородных, богатых и убогих, даже и до последних земледельцев».
Отметим, что никаких сословных ограничений или преимуществ дети дворян или священников тогда еще не имели.
Как то и закладывалось Стоглавым Собором, учение в целом подчинялось клерикальным задачам: в частности, ученики были обязаны ходить в церковь не только по праздникам и воскресеньям, но даже и в будни, после окончания занятий в училище. Занятия в школе начинались и заканчивались молитвой.
Однако, все же, церковной сферой обучение не ограничивалось. «Азбуковники после первоначального образования предполагают изучение «семи свободных художеств», куда входили, согласно средневековому общеевропейскому установлению: грамматика, диалектика, риторика, музыка (имелось в виду церковное пение), арифметика, геометрия (т. е. «всякое землемерие», включая географию и космогонию) и даже астрономия («звездознание»). В более позднее время, ближе к концу века, в отдельных училищах изучали стихотворное искусство по Симеону Полоцкому, сочиняли силлабические двустишия. Примеры тому имелись в самом «Азбуковнике», в частности, посвященные именно книге, правильному отношению к ней:
Обратим внимание: слово «книга» упоминается во множественном числе, откуда следует вывод, что в каждой школе имелся некий минимальный обязательный книжный набор, помимо пресловутых азбуковников. Но вряд ли он отличался разнообразием. К тому же, по словам Адама Олеария, посетившего Московию дважды — при Михаиле Федоровиче и при его сыне Алексее Михайловиче: «Так как русские, как уже сказано, в школах обучаются только письму и чтению на своем и, самое большее, на славянском языке, то ни один русский, будь он духовного или светского чина, высокого или низкого звания, ни слова не понимает по-гречески и по-латыни»[105].
Практическая жизнь, тем временем, предъявляла свои требования к формированию отечественной интеллигенции. Развитие экономики, градостроительства, армии требовало специалистов, которых такая школа, как описана выше, сотворенная Стоглавым Собором исключительно под нужды церкви, дать не могла.
Среди рукописных книг XV–XVII века мы встречаем лишь в единичном количестве сугубо специальные сочинения, все без исключения переводные, такие, например, как «Диалектика» преподобного Иоанна Дамаскина и «Логика Авиасафа» (фрагменты из произведений арабского мыслителя ал-Газали), «Книга, глаголемая логика» раввина-философа Маймонида, биолого-медицинские сочинения Абу-Бекра Рази (Разеса), учение Гиппократа об эмбриологическом развитии, различные травники и лечебники, «Естествознание» М. Скотта и «Проблемы» Псевдо-Аристотеля. Особое место занимал «Шестоднев» Иоанна, экзарха Болгарского, содержащий знания по астрономии и географии (Иоанн смело предполагал шарообразность Земли, а также Луны, солнца и звезд; он также объяснял фазами луны феномен прилива и отлива, довольно точно рассчитывал размеры нашей планеты, давал понятия о климатических зонах Земли и т. д.).
Настоящая работа носит сугубо дискуссионный характер. Автор ставит своей единственной целью не преподать какие-либо готовые рецепты, а лишь стимулировать общественное обсуждение актуальных проблем. Свободно выражая собственное мнение, автор осуществляет тем самым свое конституционное право. Цель публикации — инициировать общественную дискуссию по важной и непростой проблеме взаимоотношений этносов и рас на территории России, а также о судьбе страны.
В основу данного совместного труда положена книга В. Б. Авдеева «Расология». Она уже прошла, благодаря доносу А. С. Брода из Московского бюро по правам человека, всестороннюю и длительную проверку в Мосгорпрокуратуре. Доктор исторических наук В. Д. Соловей так охарактеризовал книгу Авдеева: «Невозможно объяснить ее успех лишь живостью изложения и легкостью пера не обделенного литературным дарованием автора. Когда речь идет о трудах научных — а книга Владимира Авдеева небезосновательно претендует на этот статус, — то успешным их способно сделать лишь „сцепление“ содержания с общественной потребностью: Впрочем, Авдеев в любом случае вписал бы свое имя в историю отечественной антропологии созданием подлинного компендиума расовой мысли: Авдеев не только написал обширный историографический очерк развития расовой теории, он собрал, систематизировал, классифицировал и обобщил колоссальную информацию о расовых различиях между людьми.
XX век вошел во всемирную историю как одно из наиболее трагических столетий. С конца 1940-х годов и до наших дней главными претендентами на роль «черных магов», преступников века, вызвавших самые страшные катаклизмы, обычно назначаются одни и те же лица: Вильгельм Второй, Ленин, Троцкий, Гитлер, Сталин, Мао Цзэдун, Пол Пот. При этом из внимания выпадает сэр Уинстон Черчилль, несменяемая звезда британской, да и мировой политики.Именно Черчилль был активным действующим лицом и влиятельной силой в роковой Гражданской войне в России.
У вас в руках независимое расследование одного из самых громких "экстремистских" дел последнего десятилетия. "Российские Бонни и Клайд", "прирожденные убийцы", — так называли их некоторые СМИ, ведь в их квартире при обыске обнаружили целый склад оружия. Но кто они на самом деле? Кто назначил их на эту роль? Какие страсти раздирали коллегию присяжных, если ее вердикт менялся дважды? Громкое дело об убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой в 2011 году всколыхнуло наше общество, а затем раскололо его на тех, кто поверил в версию следствия — и тех, кто в ней усомнился.
Книга написана в жанре раздумий при чтении ленинских произведений. Автор строит свое повествование в форме беседы с читателем, дает практические рекомендации, как следует читать труды В.И. Ленина, делится с ним возникшими в процессе изучения ленинских работ мыслями, проводит исторические параллели.Н.П. Морозова – журналистка.Книга рассчитана на массового читателя.
"Экология — это как всеобщее избирательное право и право на воскресный отдых. Первое время все буржуа и все защитники порядка говорят вам, что вы хотите их погубить, хотите триумфа анархии. Затем, в последствии, когда сила вещей и давление народных масс становится неодолимыми, они соглашаются с тем, что вы говорили вчера, а по сути, ничего не меняется. ".
Документальный очерк об этнодемографическом положении в сельской глубинке Волгоградской области по состоянию на 2003 год: крестьяне уезжают в город, на хуторах доживают старики, место казаков и русских заступают пришлые, беженцы, и вот уже «Светлый лог именуют Урус-Мартаном, а Камышинку — Камыш-аулом»…
Документальный очерк о русской деревне на исходе XX века, которую накрывает уже третий за столетие вал разорения.
Критика книги "Гаррисон Г. Враг у порога: Фантастический роман. - М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. - 416 с. - (Серия "Стальная Крыса")".
В этой книге помещены очерки о людях с интересными судьбами. Здесь и о людях, осваивающих Крайний Север, и о героическом Евпаторийском десанте в годы Великой Отечественной войны, и о осиротевшей семье в новгородской деревне… И в каждом очерке присутствует волнующая человеческая судьба.Книга рассчитана на массового читателя.