Битва цивилизаций: секрет победы - [41]
А где меньше всего, хуже всего сохранилось рукописное наследие? Сапунов:
«К сожалению, дошедшие до наших дней подлинные списки памятников киевской письменности весьма малочисленны (поскольку изначально и до самого своего падения в 1240 году самым главным центром русского книгоделания был именно Киев, то по этим жалким остаткам, неизвестно как, где и каким чудом сохранившимся, можно вообразить себе, насколько чудовищный урон был нанесен именно его наследию, едва ли не полностью уничтоженному. — А.С.)»[81];
«Другие области Древней Руси не оставили заметного числа письменных памятников домонгольского времени. Трудно согласиться с Н.В. Волковым, который объяснял это слабым и поздним развитием письменности не только в мелких городах, но и в таких крупных центрах, как Смоленск, Полоцк, Суздаль, Владимир, Ростов, Рязань (как мы помним, именно на раскопках сожженной татарами Рязани были найдены неопровержимые свидетельства широкого бытования книги в этом городе. — А.С.)[82]»;
«Наиболее ранние сохранившиеся книги Галича Северного, Ярославля, Суздаля, Переяславля, Москвы, Серпухова относятся к разным годам XIV в. (т. е. ко времени, когда наиболее ожесточенные военные действия татар были позади и началось восстановление утрат. — А.С.)»[83].
Ссылаясь на того же Волкова, Сапунов уточняет: «Новгородское наследие составляет “никак не менее 1/2 всех сохранившихся книг, вернее даже, что их еще более… К сожалению, от этого расцвета киевской письменности в XI в. и дальнейшего ее движения до XIV в. до нас дошли незначительные остатки”, после чего следует перечень 5 книг киевского происхождения. Получается, что половина сохранившихся книг домонгольского времени относится к новгородской письменности, 5 — к киевской, 16 — к галицко-волынской… Книжные сокровища почти всех городов центральной и северо-восточной Руси погибли при монгольском нашествии»[84].
Причинно-следственная связь установлена убедительно. Добавлю еще аргумент.
2. Во-вторых, следует обратить внимание на некоторые обстоятельства времени.
Спустя шесть лет после выхода книги Сапунова, в свет был издан «Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. ХI-ХIII вв.» (М., 1984), из которого мы узнали, что на государственном хранении в нашей стране находится 494 таких рукописи. Если учесть все древнейшие славянские книги зарубежных собраний, то в совокупности с российскими их будет около тысячи.
О чем это говорит? Пока что разве лишь о том, что вне исторической территории русского народа сохранилось столько же книг, сколько и внутри, что противоестественно, ибо по месту производства их должно было бы быть намного больше. То есть, как можно догадаться, внутри нашей страны русские книги яростно уничтожались, а снаружи — нет, хотя условия сохранности книжности вообще мало отличались.
Еще информация: с XI по XIV век в России сохранилось всего 708 харатейных, то есть писаных на пергаменте, книг. Если вычтем немногие книги, приходящихся на XI век, получится, что от XII–XIII веков сохранилось примерно столько же книг, что и от XIV (314 ед.), цифры сопоставимые, отличие не разительное.
Но вот перед нами следующая цифра, заставляющая серьезно задуматься. Судя по «Предварительному списку славяно-русских рукописных книг XV в., хранящихся в СССР» (М., 1986), на государственном хранении находится 3422 книги этого периода.
Нетрудно видеть, что в течение каких-то ста лет без особых видимых причин количество сохранившихся книг выросло на порядок: с 314 до 3422! Что стоит за этими цифрами, за этим количественным скачком? Неужели и впрямь настолько изменился потребитель, настолько выросло книгообращение, читательский спрос? Но почему, с чего вдруг, с какой стати? Никаких сведений об этом нет.
Что-то может объяснить история технологий. В XV веке развитие русской книги уже прочно связывается с бумагой. Если в XI–XII столетиях пергамент импортировали из Византии или западных стран, а в XIII веке уже производили свой собственный (на нем написано большинство книг этого времени), то с первой половины XIV века у нас понемногу начинает использоваться бумага[85]. По подсчетам Л.М. Костюхиной на основе рукописей ГИМ[86], доля бумажных книг составляла на рубеже ХIV-ХV веков от 17 до 28 процентов. Но в XV веке бумага уже выходит на первое место и начинает вытеснять пергамент из обращения, хотя стоимость нового материала была весьма высока (по расчетам Н. Вельги, приблизительная стоимость одного листа бумаги в XVI в. равнялась стоимости курицы).
Трудно сказать, насколько появление нового материала стимулировало книжное дело. Допустим, замена пергамента на бумагу удешевило и облегчило производство, но не настолько же!
По мнению М.Н. Тихомирова[87], новый почерк — полуустав, сформировавшийся в скрипториях московских монастырей XIV века, позволял быстрее переписывать тексты — но, опять-таки, не в десять же раз!
Нет ли тут другой причины?
На мой взгляд, такая причина есть. Это все — последствия победы русских на Куликовом поле и последующего свержения татарского ига.
Дело не в том, что с XI по XII вв. русское книжное производство совершило-де ни с того ни с сего резкий рывок, а с XIV по XV — еще один. А дело в том, что только в XV веке перестали систематически уничтожаться татарами книжные сокровища в ареале исконного русского проживания и книгоделания
