Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами - [7]
Помню, что рынок соевой муки двигался спокойно: 78,30; 78,40; 78,30; 78,40. Мы отдали приказ о покупке и едва получили подтверждение об исполнении, как табло, словно по волшебству, зачикало вниз. Узнав о моем вступлении в сделку, рынок принял это за сигнал к началу игры на понижение.
Но у меня, видимо, уже тогда было хорошее чутье, потому что я сразу же сказал Джону: «Дела у нас не блестящи. Давай закрываться!» На той сделке мы потеряли около 100 долл.
Следующая сделка была по кукурузе, и история повторилась. Джон опять спросил меня, торговать или нет. «Ладно, давай попробуем с кукурузой», — ответил я. Мы попробовали — тот же результат.
Но вы понимали, что делали? Вы что-нибудь читали о товарных рынках или о торговле?
Нет.
Вы хотя бы знали размеры контрактов?
Нет.
Вы знали, во что вам обходится тик?
Да.
Очевидно, это было едва ли не единственное, что вы знали?
Верно. Наша следующая сделка, по пшенице, тоже не удалась. Тогда мы вернулись к кукурузе, и здесь торговля пошла лучше: на проигрыш ушло уже три дня. Мы оценивали свой успех по числу дней до фиксации проигрыша.
Вы всегда закрывали позицию после того, как теряли около 100 долларов?
Да. Хотя на одной сделке мы потеряли примерно 200 долл. Я был в минусе почти на 500 долл., когда Джон предложил план, который «должен был спасти положение». По этому плану надо было купить августовские контракты по свиной грудинке и продать февральские, поскольку спрэд был больше стоимости фактической поставки[3]. Джон сказал, что сделка верная — на такой не проиграешь.
Смысл этого плана я понял довольно смутно, но согласился. Тогда же мы впервые позволили себе уйти на ленч. В предыдущих случаях мы неотрывно следили за табло, но тут решили: раз «сделка верная», то ничего страшного не случится, если мы ненадолго отлучимся. Когда мы вернулись, я был на волоске от краха. Помню свои первые смешанные ощущения — потрясение, страх, неспособность поверить в происходящее. Как сейчас помню реакцию Джона: он, тучный, очки в толстой роговой оправе, подходит к котировочному табло и, грозя ему кулаком и задыхаясь от негодования, кричит: «Неужели никто не хочет гарантированно заработать?!» Позже я узнал, что августовская грудинка не подлежит поставке по февральскому контракту. То есть в первую очередь неверной была сама схема сделки.
Джону доводилось торговать раньше?
Нет.
Тогда откуда же он взял, что сможет каждые две недели удваивать ваши вложения ?
Понятия не имею. Но эта сделка меня полностью уничтожила. Я заявил Джону, что, теперь мне стало ясно, что я знаю столько же, сколько и он, — то есть вообще ничего, а потому собираюсь расстаться с ним. Так что больше никаких чипсов, никакой диетической содовой. На всю жизнь запомнил его ответ: «Ты совершаешь величайшую ошибку в своей жизни!» Я поинтересовался, что он собирается делать дальше. «Поеду на Бермуды. Буду мыть посуду и этим заработаю на игровой депозит. (Сумма, подлежащая депонированию в качестве залога для допуска к игре на бирже.) А потом стану миллионером и уйду на покой». Что любопытно: он не сказал «Поеду на Бермуды. Найду работу, чтобы скопить на депозит». Он точно знал, чем будет заниматься: зарабатывать депозит мытьем посуды.
Что сталось с ним в итоге?
Понятия не имею. Могу лишь предположить, что он живет на Бермудах на свои миллионы, заработанные мытьем посуды.
Я же после этого случая быстро наскреб еще 500 долл. и провел несколько сделок по серебру. Эти деньги я тоже проиграл. Так что все мои первые восемь сделок — пять в паре с Джоном и три собственные — оказались проигрышными.
Вам не пришло в голову, что, может быть, биржевая торговля — это не ваше?
Нет. Я ведь всегда хорошо учился в школе и поэтому считал, что здесь всё дело лишь в навыке. Отец оставил мне страховку в 3000 долл. (он умер, когда мне было пятнадцать), и я решил воспользоваться этими деньгами, несмотря на возражения матери.
Однако я уже понял, что действительно должен кое-чему подучиться, прежде чем снова начинать торговлю. Я прочитал книги Честера Келтнера по рынкам пшеницы и соевых бобов и подписался на его рыночный бюллетень, в котором давались рекомендации по торговле. Я последовал первой из них — купить пшеницу — и выиграл. Думаю, что заработал 4 цента на бушель (200 долл.). Эта первая победа была очень волнующей.
Затем, в промежутке между выходом бюллетеней, рынок вернулся к моей исходной цене покупки, я снова купил и снова выиграл. Теперь уже самостоятельно. Я почувствовал, что у меня развивается чутье на торговлю. Даже в самом начале мне нравилось действовать самостоятельно. Последующие события были просто счастливой случайностью. Летом 1970 года, следуя рекомендации Келтнера, я купил три декабрьских контракта по кукурузе. И как раз в это лето урожай кукурузы был уничтожен саранчой.
Это был ваш первый большой выигрыш?
Да. К той сделке я прикупил еще кукурузы, пшеницы и соевых бобов, опираясь частично на рекомендации из бюллетеня, а частично — на собственную интуицию. К концу этого славного лета я набрал 30 000 долл. — огромную сумму для меня, выходца из средних слоев. «Такой успех — это лучшее, что есть на свете», — подумал я тогда.
