Бирон - [50]

— Пять месяцев, говоришь? Тут вот в твоем тестаменте сказано: «Понеже чувствуя себя хворым…» Когда же это пять месяцев тому назад государь хворать изволил? Или не ведомо всем нам, что до страшной болезни он был всегда — по милости Божией — здоровехонек? Что? Замолк? Э, да что тут говорить! Пусть вот лучше господин доктор поведает нам, как и откуда это завещание появилось.

Немец-доктор встал и только что собирался открыть рот, как Алексей Долгорукий, чувствуя, что все пропало, что показания доктора, который, быть может, подглядел, подслушал, могут погубить его в глазах всех верховных вельмож, воскликнул:

— А, вы думаете, что мне так желательно, чтобы царствовала Екатерина Долгорукая? Так вот, нате, смотрите! — и он на кусочки разорвал «завещание».

— Надо бросить в печку!.. Там зараза сгорит!.. — под оглушительный хохот верховников закричал немец-доктор.

Его сейчас же с миром и отпустили, «за ненадобностью».

Вскоре после «аминь-долгоруковского действа» высокое собрание перешло к выбору преемника умершему императору.

Голицын сильно волновался, открывая «прения» по этому вопросу. Хотя он и знал, что большинство верховников будет поддерживать его, однако понимал, что и возражений будет немало. Так оно и случилось.

После горячей, продолжительной речи, в которой Голицын яркими красками расписывал прелесть «полегчания» способом ограничения царской власти, вскочил Татищев.^{24}

— Не быть сему! Самодержавие должно быть ничем не ограничено! — пылко воскликнул он.

— Стойте, стойте! Да вы наперед решите, кому корону вручить?.. — посыпались голоса.

И вот тут большинством голосов было решено «просить Анну Иоанновну на царство», после чего стали составлять текст ограничительной грамоты.

Волнение верховников все усиливалось.

— Князь Дмитрий Голицын, изготовил ли ты «кондиции»?

— Вот они, готовы.

— Читай!

Князь Дмитрий Голицын начал громко читать:

— Первое: «Без согласия Верховного тайного совета не должна выходить замуж».

— Так! Так! Правильно.

— Второе: «Без его же согласия не могу назначать себе преемника».

— Верно!

— «Без согласия и разрешения совета не начинать войны, не заключать мира; войскам быть под ведением совета».

— О, это чересчур! — побагровел Татищев.

Князь Дмитрий Голицын невозмутимо продолжал чтение «пунктов» ограничительной грамоты:

— «У шляхетства живота, имения и чести без суда не отнимать; государственные доходы не расходовать». — Тут вдруг Голицын встал. Он гордо выпрямился и, оглядев всех пылким, горящим взором, закончил: — «А буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду короны российской». Согласны на это?

— Согласны! — загремели голоса.

— В таком случае мы пошлем немедля послов к нашей будущей императрице! — возбужденно воскликнул Голицын.

И послы были снаряжены.

XI Джиолотти и наемный убийца

В Митаве царило полное недоумение. Весть о кончине императора Петра Алексеевича поразила достопочтенных бюргеров, но все они ломали голову над вопросом: кто же теперь царствует или будет царствовать в России? Анна Иоанновна, потрясенная смертью Клюгенау, совсем впала в хандру. Несмотря на ласки Бирона, она бродила как тень по угрюмым залам Кетлеровского замка.

— Что с тобой? — раздраженно спросил ее Бирон. — Я привез тебе корону, а ты раскисла?

— Где она, где твоя корона? — саркастически воскликнула герцогиня.

— Ты уж и Остерману не веришь?

— А черт его знает!.. Может, он изменил нам!..

Как-то, завтракая с глазу на глаз со своим Бироном, Анна Иоанновна вдруг схватилась за сердце.

— Что с тобой? Тебе худо? — испуганно вскочил фаворит.

— Шаги… шаги… Это — его шаги? Да?.. Он идет! Идет!

Анна Иоанновна вскочила со стула.

Бирон побледнел.

— Кто он? О ком вы говорите?.. Ваше высочество, это плохо, если вы еще до вступления на российский престол сойдете с ума. Тогда мне не миновать каторги…

— Эрнст, милый, я не знаю, что со мной, но чувствую, что меня обволакивает какая-то странная, непостижимая сила! Ах смотри, он!

— Черт возьми! Кто «он»?! — вскакивая, бешено закричал Бирон. — Вы решили и меня свести с ума?

— Вы ошибаетесь, дорогой Бирон! Ее величество не сошли с ума. Это — я, великий магистр Джиолотти! — послышалась французская речь знакомого, таинственно чудного голоса.

У Бирона поднялись волосы.

— Джиолотти? — вырвался у него испуганно-радостный крик.

Великолепная, мистически-страшная фигура великого магистра ордена «Фиолетового креста» предстала перед изумленными Анной Иоанновной и ее фаворитом.

— Да, это — я, ваше императорское величество! — склонился пред Анной Иоанновной великий чародей, бывший факир, снял с мизинца кольцо и подал его ей, говоря по-французски: — Это кольцо герцогини должно быть переменено на кольцо императрицы. О, ваше величество!.. Там, в Венеции, я не переставал думать о вас! Та таинственная сила, которой я обладаю, сделала величайшее чудо: вы стали императрицей всероссийской.

Анна Иоанновна, красная от радости и удовольствия, беспомощно развела руками.

— Все кольца отдать готова я вам, — воскликнула она, — за исключением одного: кольца императрицы, потому что я сама его еще не имею! Бирон, налейте скорее вина нашему дорогому гостю.