Бирма: ад полузабытой войны - [23]

В Импхале «чиндитов» разделили на семь колонн, каждая из которых могла вести боевые действия независимо от других. Они разместились в казармах и проводили время за покером и пиво, пока их командир Уингейт консультировался с Уэйвеллом. Оба пришли к согласию, что лучшей датой наступления на восток будет 7 февраля.

Ранним утром в этот день колонны уже находились между Палутом и бирманской границей, где-то на высоте Таму. Там лежала долина Кабау, где находились самые передовые посты японцев. После того, как авиация проведет воздушную разведку, нужно было просочиться между постами. Это могло получиться только в том случае, если в разных местах по два соседних поста удалось бы беззвучно обезвредить. Этой «дыры» между постами хватило бы для прохождения одной колонны. Для этой цели еще ночью были посланы вперед группы «коммандос», вооруженные только ножами и гарротами. Чтобы сбить врага с толку еще за три дня была выслана еще одна группа — специально обученные гурки, которые с большим шумом прорвали тонкую японскую линию обороны в 70 километрах южнее Таму. Японцы поддались на этот отвлекающий маневр и быстро перебросили резервы к месту предполагаемого прорыва. Но там больше ничего не произошло.

Потом подразделения 23-й индийской дивизии инсценировали еще южнее, в районе переправы у Калевы, яркий спектакль. Это все отвлекло внимание японцев от направления главного удара «чиндитов» и позволило тем по группам перейти Чиндуин и, прорвавшись на восток в гористые джунгли, исчезнуть там.

Всего их было более пятисот человек, пробившихся на занятую японцами территорию. Дико выглядевшие типы, обвешанные оружием и боеприпасами, готовые на бой с самим чертом. Они понимали свое ремесло, могли двигаться в джунглях, не оставляя заметных следов. Но они могли и специально оставлять очень заметные фальшивые следы. Они старались не вступать в большие бои. Они действовали беззвучно. Обнаружив вражеский патруль, они убивали его до того, как те понимали, что происходит. В нескольких деревнях они так незаметно передушили ночью японских оккупантов, что потом им пришлось разбудить местных жителей, объяснив им, что им следовало бы поскорее укрыться, пока не пришла японская карательная экспедиция.

Через считанные минуты после такого нападения бойцы, обычно вместе со своими мулами, перевозившими грузы, снова скрывались в джунглях. Они страдали от жажды и голода, им редко удавалось закурить, а те короткие привалы, которые они могли себе позволить, сном назвать было нельзя. Их атаковали змеи и насекомые, они мокли под дождем, от которого не спасали даже палатки, потому что вода просачивалась через любое полотно. Они шатались от лихорадки, а раны на ногах делали пыткой каждый их шаг. Их тела болели от царапин, ссадин и укусов насекомых. Пиявки присасывались к каждому сантиметру открытой кожи. Но они шагали, не щадя себя.

Уингейт постоянно находился в составе одной из колонн, но никто не знал, в какой именно. Но каждый из бойцов, которым пришлось разрезать у мулов голосовые связки, чтобы бедные животные не могли кричать, знали первую цель операции: взорвать как можно больше участков железной дороги между Мандалаем и Мьичиной, самой западной от Рангуна, чтобы перерезать этот наиболее важный для японцев путь снабжения.

Колонна, продвигающаяся далеко на юге, должна была сразиться с противником у Шуебо. Исходя из ситуации, Уингейт собирался решить, нужно ли идти на восток дальше линии железной дороги Мандалай — Мьичина, перейти Иравади, чтобы разрушить и восточную железную дорогу, между Мандалаем и Лашо.

Японскому руководству вначале никак не удавалось составить ясную картину из множества поступающих тревожных сообщений. Даже японская авиаразведка не увидела по ту сторону индийской границы ничего, что указывало бы на подготовку большого наступления. В чем же цель этих очевидно действующих независимо друг от друга боевых групп, прорвавших фронт в нескольких местах?

Авантюрные слухи, распускаемые Уингейтом через его доверенных лиц среди бирманцев, курсировали по стране. Самой похожей на правду казалась история, что англичане при отступлении из Рангуна в прошлом году якобы прихватили свою золотую казну, но им пришлось ее оставить где-то в джунглях между Иравади и нижним течением Ситауна. А теперь они хотят его забрать.

Одна из семи колонн попала в засаду, устроенную внимательными японскими разведчиками примерно в 100 километрах за линией фронта, и была почти полностью уничтожена. Но даже после этого японцы не нашли ничего, что могло бы дать им ключ к загадке этого странного наступления.

Другая колонна прошла половину требуемого расстояния до железнодорожной ветки (по прямой около 250 километров) без потерь. Но на участке открытой местности она подверглась массивному нападению со всех сторон, и ей пришлось отступать маленькими группами. Предоставленные самим себе, эти маленькие группы все же попытались достичь цели. За их спиной японцы жестоко добивали пару оставленных тяжелораненых, услышав от них слух о золотом кладе. Они предполагали, что здесь двигается целая британская дивизия, и подозревали, что китайцы будут пробиваться из провинции Юньнань на юг, чтобы соединиться с англичанами. Они были совсем недалеки от истины, тем более, что почву таким предположениям давали результаты их разведки. Но вот только Чан Кайши не собирался отправлять свои войска в поход. Но в самом северном уголке Бирмы, у границы с провинцией Юньнань находились две опорные базы британцев Сумпрабум и Форт-Хертц, которые японцы не смогли захватить. Труднопроходимая местность и умело организованная англичанами оборона сделали дальнейшее продвижение японцев невозможным.