BioShock: Восторг - [99]

Фонтейн посмотрел на нее. Она что, сломалась?

– Тебе хорошо платят, Бриджит. Времена в Восторге тяжелые. Если ты хочешь продолжать получать финансирование для исследований, просто прими, что все это необходимо делать ради чека.

Бриджит словно не слушала его. Или же ее не волновали его слова. Она просто продолжала курить. Вдохнула дым, смотря через окно на двух маленьких девочек, а выдохнула его, лишь когда заговорила:

– Они не ведут себя словно несчастные. Маленькие Сестрички. Но, в душе, они… Немцы скажут «schmerzensschrei», они «чувствуют боль».

– В душе? Нет такой вещи, как душа, – фыркнул он.

– Есть истории о людях, которые видят призраков в Восторге…

– Призраков! – Фонтейн презрительно покачал головой. – Психи! Когда вы с Сушонгом вообще возьметесь за побочные эффекты плазмидов?

Для него это был ключевой вопрос. Он предполагал, что настанет время, когда ему самому придется использовать плазмид. И, возможно, даже не один.

Она не ответила. Внутри Фонтейна вспыхнула ярость, он схватил Бриджит за плечо и повернул ее лицом к себе:

– Тененбаум, ты меня вообще слушаешь?

Она посмотрела в сторону, сделала шаг назад, отказываясь встречаться с ним взглядом. Ее голос зазвучал монотонно, кажется, с какой-то примесью насмешки:

– Ты пытаешься меня запугать, Фрэнк? Я прошла через ад в свое время, – на нее вновь нахлынула задумчивость. – И я не встретила там мучителей. Скорее родственные души… но эти дети… – она вновь посмотрела через окошко, – они пробуждают во мне что-то.

– Что-то? Что именно?

Она покачала головой:

– Не хочу говорить об этом. Ах, ты хочешь узнать о... побочных эффектах? Да. АДАМ действует как доброкачественный рак. Уничтожает родные клетки, замещает их нестабильными стволовыми. Эта нестабильность – источник удивительных свойств, но… – она вздохнула, – также причина повреждений. Потребителям надо все больше и больше АДАМа. С точки зрения медицины – катастрофа. Но ты же бизнесмен, – на ее лице появилась весьма своеобразная улыбка, – если ты уберешь побочные эффекты, то, скорее всего, не будет привыкания. А без привыкания ты не продашь так уж много.

– Да. Но нам нужно два вида товара. Лучший – для таких людей, как я. Ну и обычные плазмиды для всех остальных. Работай над этим, Тененбаум.

Она лишь пожала плечами, все смотря на детей. Спустя несколько мгновений Бриджит пробормотала:

– Один ребенок – она забралась мне на колени. Я сбрасываю ее прочь… – она коснулась окна пальцам и, прежде чем продолжить, позволила дыму медленно вытекать из ее рта, пока она задумчиво смотрела за стекло. – …Я сбрасываю ее прочь. Я кричу: «Убирайся от меня!» Я вижу, как АДАМ сочится из уголков ее губ, – она закрыла глаза, предаваясь воспоминаниям. – Грязные пряди волос спадают на лицо, одежда грязная, из глаз исходит мертвецкое свечение… Я чувствую – ненависть, – ее голос упал. – Ненависть, Фрэнк. Какую я еще никогда не испытывала. Мучительную, сжигающую ярость. Мне тяжело дышать. Но, Фрэнк… – она открыла глаза и, неожиданно, почти целую секунду смотрела прямо на него. – Тогда я понимаю – что ненавижу не этого ребенка.

После этих слов Бриджит Тененбаум развернулась на каблуках и рассеянно пошла обратно к лаборатории, оставляя за собой след сигаретного дыма.

Фонтейн смотрел на Бриджит. Она сломалась. Может, стоило избавиться от нее. Но она была слишком ценной. И Райан скоро сделает свой ход. Все почти на своих местах…

– Мистер Фонтейн?

Он чуть-чуть подпрыгнул – голос Сушонга застал его врасплох. Он повернулся к ученому, который оказался у него за спиной.

– Господи, Сушонг, не надо подкрадываться к людям вот так!

– Сушонг сожалеет.

– Да черта с два. Слушай, что творится с Тененбаум? Она теряет это или что?

– Теряет… это? – Сушонг выглядел как всегда: прическа волосок к волоску, очки отполированы. Он посмотрел в окно комнатки, словно заменив собой Тененбаум, но он смотрел как будто и не в детскую, а в клетку, полную лабораторных крыс, хотя, конечно же, именно так он все это и видел. – Ах. Возможно, да. Сушонгу иногда кажется, что она потеряла… объективность.

– К слову, о сумасшедших женщинах. Вы разобрались с той, о которой я говорил? С нашим специальным проектом?

Пришел сюда он именно ради этого.

Сушонг быстро оглядел коридор. Нигде не было ассистентов, которые могли бы их услышать. Этот проект был очень секретен.

– Да, – его голос был едва слышен. – Вы поступили умно, установив прослушивающее устройство в комнату этой Жолен. Она говорила с одной из своих подруг. Эта женщина, Калпеппер, она старается научить Жасмин. Говорит с ней о Райане. Убеждает ее, что он великий тиран и все в этом роде.

– Да, Реджи рассказывал, он принес стенограммы. Или ты думаешь, он не сообщает все в первую очередь мне? Калпеппер ополчилась против Райана. И Жасмин Жолен беременна. Или, может быть, мне стоит говорить «Мэри Кэтерин» беременна, это ее настоящее имя. Так что, вы предложили ей сделку?

Он кивнул:

– Тененбаум предложила сделку – она согласилась! Деньги. Чтобы она могла жить и не зависеть от Райана. В обмен на оплодотворенную яйцеклетку. Ребенка Райана! Она пришла в лабораторию, Тененбаум извлекла диплоидную зиготу!