BioShock: Восторг - [88]

И в этот момент навязчиво зашумел звонок для посетителей.

– Что б им неладно было, почему они просто не оставят гения быть гением! – пробормотал он, вешая лицо на лампу рядом с операционным столом. Электрический желтый свет красиво струился через глазницы и ноздри, но кровь начала испускать ужасный запах, вступив в контакт с раскаленной поверхностью.

Звонок затрещал снова.

– Подожди здесь, моя дорогая, – обратился он к безликой женщине, лежавшей на операционном столе. Разумеется, разговор с ней был просто причудой: она не могла его слышать. Она была мертва. Она была преступницей, сплайсером. Штайнман выкупил ее у констебля, который выстрелил ей в голову, когда она попыталась порезать кого-то рыбным ножом. Пуля оставила сплайсера живой – она точно была жива еще несколько минут назад – но парализованной. Так что Штайнману не понадобилась анестезия или прочные путы, чтобы женщина вела себя спокойно, пока он резал…

Штайнман покинул операционную, поднялся по ступеням, прошел через автоматическую дверь, которая закрылись за ним. Рассеяно поигрывая скальпелем, он пересек небольшой холл и открыл дверь перед посетителем.

Штайнман понял, что ему следовало немного привести себя в порядок, прежде чем сделать это. Фрэнк Фонтейн и его телохранители стояли на пороге, уставившись на его забрызганный кровью хирургический костюм и окровавленный скальпель в руке. Плазмид «Усилитель», которым он пользовался, возможно, придал ему немного резкий, небрежный вид. Он уже три дня не спал.

– Мы не знали, что вы, хм, заняты, доктор, – сказал Фонтейн и перевел взгляд на телохранителей, один из них, разбойничьего вида, носил невзрачный костюм, второй, грязный, с длинными волосами, выглядел как испачкавшийся Иисус.

Штайнман пожал плечами:

– Просто анатомические исследования. Работаю с трупами. Немного грязновато. Вы хотите записаться на…

– Я хочу, – резко перебил его Фонтейн, – войти и поговорить с глазу на глаз.

Штайнман сделал приглашающий жест, махнув скальпелем. Это движение было необыкновенно быстрым, так что лезвие засвистело, словно рассекая воздух. Телохранители потянулись к оружию.

– Полегче, – осадил их Фонтейн, подняв руку. – Ждите снаружи.

Он вошел в холл к Штайнману и закрыл за собой дверь. Но доктор обратил внимание, что посетитель прячет левую руку под полой пальто.

– Не надо держаться за оружие, – фыркнул он, – я не какой-то… псих. Вы просто застали меня не в самый подходящий момент.

– Тогда, может быть, уберете скальпель?

– М? Ох, да, – он спрятал инструмент в нагрудный карман, лезвие теперь торчало оттуда словно расческа. – Что я могу для вас сделать?

Фонтейн провел ладонью по своей лысой голове.

– Надо будет провести кое-какую работу. Над моим лицом и лицом одного… одного парня, который работает на меня. Он немного похож на меня. Но я хочу, чтобы вы сделали его очень похожим.

– Ммм, возможно, – проговорил Штайнман, вычищая кровь из-под ногтей, – я должен его увидеть, чтобы быть уверенным. Но у вас четкий овал лица, это облегчает дело. Такой подбородок. Да. Если вы хотите, я могу провести трансплантацию лица! Ваше лицо ему, его – вам! Этого еще никто успешно не делал, но я всегда хотел попробовать.

– Эм, что ж, тут без шансов. Нет, просто… безболезненная операция, чтобы я выглядел… по-другому. И чтобы он выглядел так, как я сейчас. И я хочу, чтобы об этом не знал никто, кроме меня и вас… И я имею ввиду никто. Ни служаки Райана, ни последователи Лэмб, ни даже мои люди.

– Лэмб?

– Вы не слышали? Она что-то заваривает в «Персефоне». Я не доверяю ей и не хочу, чтобы она знала что-то о моих делах.

– Я могила!

– Так вы можете быстро изменить меня, чтобы я выглядел иначе? Безболезненно. И не стал уродом, которых вы отсюда выпускаете. Мне нужно хорошее лицо. Лицо, которому люди будут доверять…

– Это выполнимо, – допустил Штайнман, – но не бесплатно. Мне нужен запас плазмидов и много денег.

– Вы получите это. Но плазмиды только после операций. Не хочу, чтобы вы сошли с ума, пока будете работать надо мной. Вы уже сейчас выглядите так, словно вам надо выспаться…

Штайнман небрежно махнул рукой:

– Я трудился много часов, оттачивая и мои навыки, и мое искусство.

– Да. Хорошо. Я выдам вам неплохой аванс, так что будьте готовы приступить к делу в любой момент. Это будет скоро… И помните: никому ни слова. Даже Коэну, он слишком близок с Райаном…

– Ох, понимаю. Не надо бояться. Я в любом случае никому не расскажу об этом. Я весьма сдержанный. Благоразумие – часть моего профессионального кодекса.

– Хорошо бы. Иначе однажды и не заметишь, что выходишь через воздушный шлюз без водолазного костюма.

«Вот теперь это настоящий Фонтейн», – подумал Штайнман. Этот холодный голос, эти еще более холодные глаза. Вот его истинное лицо.

Штайнман подмигнул заговорщицки. Фонтейн лишь бросил на него короткий взгляд и вышел за дверь.

14

Бар «Дерущийся МакДонаг» 1957

Салливан, Пат Кавендиш и Карлоский ждали Билла в баре «Дерущийся МакДоног». На Салливане было пальто, Кавендиш пришел в рубашке с закатанными рукавами и простых брюках, не волнуясь об окружающей температуре, Карлоский – в коричневой кожаной куртке, какие носили в советских военно-воздушных силах.