BioShock: Восторг - [49]

Батисфера добралась до станции, закрепилась на месте, и Фонтейн вышел из нее. Он прошел мимо группы разодетых гуляк, которые спешили через метро к одному из ночных клубов. Верхние лампы светили приглушенно, они были разработаны так, чтобы давать горожанам иллюзию естественной смены дня и ночи.

Он доехал до «Высот Олимпа» на трамвае, на лифте поднялся в свою квартиру в «Люксах Меркурия». И прибыл как раз вовремя, чтобы успеть перекусить перед встречей. Фрэнк прошел через мраморные комнаты, мимо маленьких бронзовых статуэток танцовщиц и утешающих картин Нью-Йорка. Фрэнк скучал по этому городу.

Он сел за стол с мраморной столешницей и позолоченными ножками у большого окна, посмотрел на синее, залитое светом фонарей, море, где скользили пурпурные медузы, развеваясь в воде, словно юбки на невидимых, танцующих девушках.

Его повар Антуан приготовил говядину бургиньон с водорослями и несколькими одинокими листами салата. Фрэнк осушил бокал довольно унылого вина от Уорли, когда в дверь позвонили. Реджи впустил их:

– Да, босс здесь, – сказал он.

Реджи ввел в гостиную доктора Сушонга и Бриджит Тененбаум.

– Последи за дверью, Реджи, – велел Фонтейн, – не хочется, чтобы нас прервали…

– Само собой, босс.

Доктор Иу Сушонг носил длинный белый лабораторный халат поверх потертого костюма, покрытого ржавыми пятнами, которые выглядели как следы крови. На Тененбаум было синее платье длиной до икр. Она двигалась немного неловко в красных туфлях, к каблукам у нее явно не было привычки. Тененбаум была молода, ее даже называли вундеркиндом. Но угловатое лицо ученой несло на себе отпечаток непростого опыта. В нем была холодная отстраненность. Фонтейн понимал эту отстраненность. Он тоже не позволял никому сближаться с собой. Но, в то же время, в ее движениях было что-то механическое, почти от робота. И она никогда не встречалась с ним взглядом, хотя иногда он чувствовал, как она смотрит на него.

Очевидно, Тененбаум разоделась так для встречи, даже покрасила губы, пусть и не очень умело. Несмотря на желтоватые от табака зубы и обкусанные ногти, она была весьма не дурна собой.

Когда они уселись друг против друга на удобных диванах, Фонтейн провел рукой по лысой голове, раздумывая, что он вполне мог отрастить волосы, но женщинам, похоже, он нравился лысым.

– Прошу, можно мне закурить? – спросила Тененбаум.

– Конечно. Возьмите одну из моих, – Фрэнк протянул ей богато украшенный, серебряный ящичек с сигаретами, который стоял на стеклянном журнальном столике.

Тененбаум дрожащими пальцами взяла сигарету и вставила ее в короткий мундштук из слоновой кости, который достала из маленького кармана платья. Он поджег ее сигарету серебряной зажигалкой, выполненной в форме морского конька. Тененбаум посмотрела на Фонтейна, выдохнула дым в потолок и тут же отвела взгляд.

Ученые сидели на одном диване, но на приличном расстоянии друг от друга, выражение их лиц было жестким и весьма формальным. Казалось, они не доверяют Фрэнку. Но, конечно, это изменится, когда деньги буквально посыплются им на головы. Есть что-то прекрасное и уютное в одеяле из наличности.

Сушонг был худым корейцем в очках с тонкой проволочной оправой. Он выглядел вдвое старше Тененбаум. Она же, судя по всему, не особо благоговела перед ним, хотя Сушонг и имел вереницу ученых степеней.

– Как насчет вина? – предложил Фонтейн.

Она ответила «да», и Сушонг ответил «нет», почти одновременно. Сушонг нервно засмеялся. Тененбаум же просто пристально посмотрела на кончик своей сигареты.

Фонтейн налил вина себе и ей:

– Доктор Сушонг, я так понимаю, что вы работаете на «Райан Индастриз».

Сушонг вздохнул:

– Сушонг работает только на себя. Есть Институт Сушонга и Лаборатория. Но контракты с Райаном и Синклером, да…

– И мисс Тененбаум, вы… свободный агент.

– Да. Это хорошее описание, – она смотрела мимо Фрэнка, поверх его плеча, словно старалась создать впечатление, что смотрит на него, хотя, на самом деле, была не способна на это.

– Вот тут я скажу: «Вам, наверное, интересно, зачем я позвал вас сюда», – начал Фонтейн, отставив свой бокал в сторону. – Я попросил вас двоих прийти, так как думаю, что во всей этой научной ерунде скрываются большие возможности. У меня есть люди, работающие на Райана. Они сообщают мне некоторую внутреннюю информацию. И я слышал от них, что вы двое немного разочарованы.

Тененбаум кивнула, ее взгляд перескакивал с предмета на предмет и не попадал только на Фонтейна.

– Это правда, что вы сказали. Райан говорит работать над чем угодно, но исследования стоят денег. Финансовое обеспечение – как это слово – несопоставимо, – она посмотрела на Сушонга. – Доктор Сушонг не хочет злить мистера Райана, но нам обоим нужно… больше!

Сушонг нахмурился:

– Женщина, не говори за меня, – но, тем не менее, он не стал опровергать ее слова.

Они созрели, их уже можно было сорвать.

– Ну, теперь, – начал Фонтейн, – в такой подходящий момент мы втроем можем организовать нашу маленькую исследовательскую команду. Сушонг, я так понимаю, что вы сейчас работаете над новым сортом табака?

– Не совсем! – у Сушонга был очень сильный акцент, так что Фонтейн потратил лишние несколько секунд, чтобы перевести «сом-нем» в «совсем». – Сушонг работает с генетикой других растений, чтобы получить никотин. Получить никотин в сахарном тростнике! Мы будем извлекать его и делать «никотиновые угощения»! Никотиновые конфеты!