Биология трансцендентного - [90]

Эти возможные дуэты создателя и созданного не применимы к словам Экхардта о "Боге за пределами Бога". Что определяет "Бога за пределами Бога?", — можем мы спросить. И на наш вопрос будет дан единственно возможный ответ: "Ничто". Единственная характеристика, которая подходит, заключается в том, что у "Него" не может быть характеристик. Бог за пределами Бога находится вне динамики создателя и созданного. Мост через глубокую пропасть между вселенной и её отдельным вариантом, между бесконечностью, "не знающей ничего дурного", и Сегал был проложен в голове Сегал без малейшего понимания или участия с её стороны. "Все сделало "Оно"", как она утверждает. Природа обоих полюсов динамики, которую она испытала, — между вселенной и индивидом, — того же порядка. И, как мы видим, этот порядок был любовью. Любовь — это единственно возможный путь, который ведет человека к бесконечности, единственный голос, которым мы можем говорить с бесконечностью, и единственная реакция, которую, в свою очередь, может проявить бесконечность. Более ничего, в конечном счете, не требуется. Но если человек, мучаясь от боли и страдая, рыдает и стенает в бесконечность, умоляя её о помощи, молчание, с которым он сталкивается, не есть молчание безразличия — это следствие того простого факта, что он не сказал ничего, что могло быть услышано. Частоты не совпадают. Человек ищет волшебства, когда чудо находится у него под рукой.

Открытие Гордона Гоулда не было разгадкой одной из тайн природы, потому что в этом случае следовало предположить, что лазерный луч существовал все это время. Однако нам точно известно, что без вмешательства человека лазера в природе не существует. Даже сейчас приходится строить машины, чтобы получить его. Так же ни симфония Моцарта "Юпитер", ни "Бранденбургский концерт" Баха не томились где-то в ожидании того, что их запишут и наиграют. Жизнь — это стохастическое (случайное) приключение созидания, и спонтанность играет в ней свою роль. Динамика между Кекуле и областью химии вызвала к жизни бензоловое кольцо. Биологи Матурана и Варела утверждают, что глаза видят то, что делает мозг, даже если мозг действует в соответствии с тем, что видят глаза. Возможно, Кекуле дал человечеству глаза увидеть это по-новому. Но в тот момент, когда происходит зрительный процесс, человека убеждают в том, что он видит то, что там уже было — чтобы не возлагать на него ответственность за то, что он видит! (То, что человек может и должен брать на себя ответственность даже за то, на что смотрит, и за то, как он это делает, является мощным и угрожающим предупреждением, которое объясняет, почему Блейка чуть не распяли за его подрывную деятельность, а Христа действительно распяли.)

В своей первой книге я предположил, что между научным открытием и творческим актом не надо проводить границу. Когда открытие уже сделано, нельзя определить до какой степени целеустремленный разум может проникнуть в область сделанного открытия, которое является результатом динамики создателя и созданного. По общему признанию, подобные зеркальные взаимоотношения существующая религия или наука рассматривают как ересь. То же было и в отношении к средневековой мысли и мировосприятию, царившему два тысячелетия назад. Однако вопрос границы, пролегающей между сознанием и реальностью, остается нерешенным и забытым.

Представьте себе, что Бог, которого познал и постиг Иисус и образ которого он привнес в сознание человечества, был в качестве переживания такой же реальностью, какую испытала Сюзанн Сегал. Вообразите, что Он — это расширенная форма лазера Гоулда, кватернионов Гамильтона или симфония Моцарта. Без Иисуса не было бы Отца на Небе, который появился в истории человека как возможность. И этого благословляющего Отца, такого, каким его познал Иисус, Моисей мог понять не в большей степени, чем Галилей мог представить себе нейтроны или нейроны. Во времена Галилея область жизненного опыта и мысли человека не была настолько обширна, чтобы вместить понимание нейтронов, так же как сознание Моисея не могло способствовать пониманию Иисуса.

Сознание человека — это зеркало вселенной, которая, в свою очередь, отражает сознание человека в неопределяемой и неизвестной степени. Бог любви был даром Иисуса миру, подобным изобретению лазера. Без Иисуса не было бы осознания той любви, которую он предложил. Иисус породил в нас осознание Бога в такой же степени, в какой Бог создал Иисуса. Они создали или дали друг другу возможность возвыситься. Вот почему Блейк сказал, что почитать Бога значит любить его дары в великих людях — и вот почему надо любить величайшего из людей больше всего. Блейк любил Иисуса больше всех людей, потому что тот явил величайшую любовь и принес её в нашу жизнь.

Для того чтобы понять кватернионы Гамильтона обычным людям надо создать необходимые структуры соответствующих знаний, что включает подробное изучение математики. Точно так же доступ к пониманию лазера Гоулда лежит через построение электронного механизма для демонстрации его работы. Чтобы познать благословляющего Отца, о котором рассуждал Иисус, и тем самым познать его гипотетические благие и совершенные дары, следует позволить сердцу и духу настроить нервную структуру на передачу явления этого состояния, или задействовать функцию, которую открыл нам Иисус. Человека должен охватить энтузиазм познания истины, страсть, с которой он будет к этому стремиться всем сердцем и умом, как это делал Гамильтон. Нужно продолжать ломиться в закрытую дверь, пробиваться сквозь тишину.