Биология просветления - [36]

Бом: Можно сказать, что описание и есть описываемое. Я в гневе — значит, я есть гнев, нет никакого разделения. «Гнев», «дурак», «доброта» — все слова вызывают реакцию, основанную на памяти. А также они вызывают мысль для контроля этой реакции. Но чем больше вы стараетесь контролировать, тем больше это всё запутывается. Гнев нерелевантен, но так как вы и есть гнев, вы нерелевантны, и это трудно принять, так как вы чувствуете себя униженным и поэтому не отпускаете это чувство. В этом проблема. Очень трудно заявить, что я нерелевантен!

Юджи: Видите ли, вы обращаете внимание на гнев, когда он появляется, обсуждая его релевантность или нерелевантность или называя или не называя его гневом, — но в чём корень этого? Это самый важный вопрос и это то, что я выясняю. Дело не в том, что нужно посмотреть на гнев, — это невозможно. Когда он появляется, вы вообще ничего не можете поделать. Именно механизм слушания создал эту проблему. Именно дефектное слушание и создало то, что вы называете гневом.

Барри: Что это за дефектное слушание?

Юджи: Это весь источник. Нужно спускаться всё глубже и глубже, но вам так и не удаётся разобраться со всеми этими фрагментами и усечёнными аспектами нашего мыслительного процесса.

Бом: Это единый процесс. Но, возможно, полезно разбить его на стадии — так легче общаться.

Юджи: Это техника, метод, при помощи которого вы надеетесь понять и перейти на ту сторону моста. Видите, в чём трудность?

Барри: Да, мы считаем, что, следуя определённому мыслительному процессу, мы перейдём на другую сторону моста, однако этот мыслительный процесс нерелевантен.

Юджи: Гнев, ревность, гордость — мы собираемся разбить всё на составные элементы? Вы видите, насколько это нерелевантно — вдаваться в структуру этих чувств?

Бом: Возможно, мы можем…

Юджи: «Возможно», говорите вы. Возможно, это не тот путь. Сначала я должен увидеть, что это не тот путь, так как он никуда меня не приводит. Вы можете делать это много лет и превратить это в технику или метод, но как вы собираетесь разобраться с проблемой гнева, ревности, гордыни? Они — единое целое, однако мы разбиваем его на маленькие кусочки.

Это диалектическое мышление о самом мышлении. Оно не прекратится. Так зачем вы используете этот метод? Потому что надеетесь, что каким-то образом вам удастся перейти этот мост позднее, однако этого никогда не происходит. Это ясность мысли. Вы постоянно проясняете собственные мысли самим себе, тем самым обостряя этот процесс [мышления] и усложняя его.

Барри: А если вместо того, чтобы следовать какому-то конкретному методу, я спрошу: «А можно ли вообще что-то сделать?»

Юджи: А вы на этом остановитесь?

Барри: Возможно, здесь нужно будет остановиться и посмотреть, что произойдёт.

Юджи: Хорошо. Допустим, что, совершив ряд нерелевантных действий, вы дошли до этой точки. Но можете ли вы на этом остановиться? Вы можете увидеть, насколько невозможно, чтобы этот процесс вас куда-либо привёл? Если вы это видите и полностью остановитесь, тогда, возможно, что-то и произойдёт. В противном случае весь этот процесс может стать похожим на змею, которая пытается проглотить себя через свой же хвост, и это никогда не закончится. Но если вы полностью остановитесь и не будете уходить от вопроса, вопрошающему придёт конец. Это — смерть, это конец всей структуры мысли в вас.

Госпожа Бом: А что вы скажете о сексе?

Юджи: Видите ли, контекст удовольствия ушёл из моих мыслей навсегда. Это значит, что также ушла и боль. Такому индивиду уже невозможно заниматься сексом. Это не результат воздержания и не имеет к нему никакого отношения. Нельзя убрать боль, не затронув удовольствие. Когда исчезает одно, исчезает и другое, так как они не существуют независимо друг от друга. А то, что осталось, — лишь не играющая никакой роли мысль.

Г-жа Бом: Когда мы говорим о сексе, также существует вопрос продолжения рода.

Юджи: Чтобы был секс, должны функционировать половые железы. Но здесь кроме желёз, связанных с сексом, функционируют также и все остальные. И та половая энергия, о которой я говорю, сублимирует себя, и именно она и поступает в мозг. И то чувство, которое мы называем сексом, не воспринимается как сексуальное чувство.

Г-жа Бом: Однако продолжение рода — долг человека, не так ли?

Юджи: А разве это долг?

Г-жа Бом: Я знаю, что слово «долг» очень непростое. Возможно, что наряду с гетеросексуальным способом существует и бисексуальный, как в случае с цветами. Не знаю, как что изменится в будущем. Но в данный момент можно сказать, что секс необходим для продолжения рода.

Юджи: Это то, во что вы верите. Однако необходим секс или нет — вы узнаете сами, когда выйдете за пределы этой структуры.

Г-жа Бом: Нет, я имею в виду чисто биологический уровень.

Юджи: С точки зрения биологии он становится невозможным, так как теперь чувства оперируют иначе. Когда я держу женщину за руку, в первую очередь для меня она не «женщина». Я не называю её женщиной.

Я это говорю, чтобы объяснить, как функционирует тело. Осознание того, что она «женщина» или «ребёнок» и всё такое, не присутствует. Когда я до неё дотрагиваюсь, есть только ощущение мягкости. Внутри тебя нет никого, кто мог бы предположить, что могло бы быть что-то большее, чем это прикосновение, — например, объятия и поцелуи.