Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки - [252]
Никто не удивился, что этот эффект оказался более значительным у мужчин, чем у женщин. Но вот чему удивились все, так это тому, что эффект был одинаково сильным и у респондентов-мормонов из Университета Бригама Янга, и у респондентов с либеральными религиозными взглядами – студентов одного из голландских университетов. А еще большее удивление вызвали атеисты (мы говорим об 1 % студентов из Университета Бригама Янга и 73 % голландских студентов): у них божественные репрессии тоже вызвали повышенную агрессивность – хотя и в меньшей степени. Другими словами, божественное поощрение насилия усиливает агрессию и у тех, чья религия не предполагает мстительной ипостаси бога, и у тех, кто вообще не религиозен.
Конечно, религии влияют на рост жестокости и насилия не одинаково. Норензаян сделал обзор по исследованиям мусульман, сочувствующих палестинским террористам-смертникам, выделив среди них носителей индивидуальной и коллективной религиозности{957}. Если человеку была свойственна личная религиозность (ее оценивали по частоте индивидуальных молитв), то нельзя было предсказать, будет ли он поддерживать терроризм; таким образом, связка «ислам = терроризм» в целом оказалась несостоятельной. А вот частое посещение мусульманином мечети оказалось хорошим предиктором поддержки терроризма. Затем автор провел аналогичные исследования индуистов в Индии, русских православных, израильских евреев, мусульман из Индонезии, британских протестантов и мексиканских католиков. Всем им задавали одинаковые вопросы: пойдут ли они на смерть за свою религию и являются ли люди других религий причиной всех бед? И утвердительные ответы давали именно те, кто часто посещал службы, а не просто молился в уединении. Собственно религиозность не разжигает межгрупповое насилие; только в окружении единоверцев сужаются рамки самоидентификации, крепнут приверженность группе и обязательства по отношению к ней, любовь и ненависть становятся общими. Эти процессы чрезвычайно важны.
Какой вывод мы можем сделать из всех этих разнообразных результатов исследований? Религиозность никуда не девается[508]. Может показаться, что карающие, морализаторские боги надежнее всего обеспечивают просоциальность. Атеистам привычно твердят, что отсутствие богов порождает аморальных нигилистов, а атеисты столь же привычно отвечают, что добродетель под страхом проклятия не особенно впечатляет. Впечатляет или нет, но пусть будет хоть такая. Трудности начинаются с того момента, когда коллективная религиозность разжигает межгрупповую вражду. Бессмысленно призывать религиозные общины к расширению концепции Своих. Это понятие у разных вероучений может оказаться самым неожиданным, начиная от признания Своими «исключительно тех, кто выглядит, поступает, говорит и молится, как мы» и заканчивая «всеми проявлениями жизни». Прямо руки опускаются, как представишь, что нужно убедить приверженцев первой категории подвинуться ближе ко второй.
Общение
Как мы обсуждали в главе 11, было много дискуссий о том, можно ли снизить межгрупповые трения, предоставляя членам разных групп возможность непосредственно общаться: когда люди узнают друг друга лучше, они начинают дружить. Но, несмотря на такое благостное предположение, межгрупповой контакт может запросто усилить враждебность{958}.
Из главы 9 мы узнали, он ухудшает положение дел, если отношение к группам неодинаковое, если в группах неравное число членов, если меньшая группа оказывается в кольце более крупной, если межгрупповые границы определены нечетко, если группы настойчиво выставляют напоказ символы своих групповых ценностей (например, североирландские протестанты маршируют по районам, населенным католиками, размахивая оранжистскими[509] флагами). Стоя бок о бок, люди обдирают бока до крови.
Понятно, что для снижения тревоги и страха требуется прямо противоположное: группы должны быть одного размера, вести себя с их членами нужно одинаково, и общение пусть происходит на нейтральной территории в отсутствие агитпропа, под бдительным надзором крупной организации. Взаимодействие групп проходит лучше всего, когда они работают над общей задачей, да еще если задача решается успешно. Тут мы опять обращаемся к содержанию главы 11: общая цель заставляет пересматривать дихотомию Свои/Чужие, выдвигая на первый план обновленный ансамбль Своих.
Если соблюдены все эти условия, то устойчивый межгрупповой контакт действительно смягчает предубеждения, причем часто – решительно и надолго. Именно к такому выводу мы приходим, ознакомившись с обзором материалов 500 исследований по опросам 250 000 респондентов из 38 стран, опубликованным в 2006 г. Приблизительно одинаковый положительный эффект прослеживается в отношении расы, религии и сексуальной ориентации. В качестве примера приведем исследование 1957 г. по десегрегации торгового флота: чем больше рейсов белые моряки совершали совместно с афроамериканцами, тем сильнее менялись в положительную строну их расовые убеждения. Такой же процесс наблюдался у белых полицейских, когда их представления об афроамериканских коллегах улучшались в прямой зависимости от количества времени, проведенного с ними
В книгу «Кто мы такие?» вошли лучшие статьи известного ученого и популяризатора науки Роберта Сапольски о человеке во всем его потрясающем многообразии. Три ее раздела, посвящены главным вопросам естествознания, включая влияние генов и среды на поведение, социальные, политические и сексуальные предпосылки поведенческой биологии и роль общества в формировании личности. Во всем, что описывает Сапольски – от брачных ритуалов грызунов до религиозных практик жителей тропических лесов, от выделения феромонов до мозговых паразитов, – он блестяще соединяет передовые научные открытия с ироничными и мудрыми наблюдениями о невообразимой сложности бытия. Вот лишь некоторые из множества волнующих всех вопросов, затронутых в книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роберт Сапольски, профессор биологии Стэнфордского университета, ученый-исследователь и автор бестселлеров «Биология добра и зла», «Записки примата» и «Кто мы такие» рассказывает о главных кирпичиках биологического фундамента, на котором строится наше поведение – добрые, дурные, глупые и благородные поступки. Что общего у религиозного фанатика, преступника-маньяка и вредного профессора, который с наслаждением заваливает вас на экзамене? Так ли святы всем известные святые, или это строение мозга и гормональный профиль водрузили нимбы над их головами? И наконец: почему, когда мы болеем гриппом, так ломит суставы и совсем не хочется есть? Все эти разноплановые и увлекательные вопросы автор подробно рассматривает с научной точки зрения, проясняя их лаконично и с юмором и подкрепляя результатами масштабных исследований и экспериментов.
Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.