Биография отца Бешеного - [14]

Почти все лето мы с мамой "охотились" за травами: то приспела пора собирать побеги молодой крапивы, из которой получался полезный и очень вкусный суп, то полынь созрела, а ее можно было и в суп добавлять, и как чай заваривать. А заготовленные впрок грибы и ягоды! Они сильно выручали нас в первые зимние месяцы.

Но что странно: казалось бы, плохое, скудное питание, бiольшую часть времени - беспризорны, одеты не всегда тепло... Все это должно было способствовать различным, хотя бы обычным простудным заболеваниям, однако я, насколько помню, да и мама рассказывала, почти не болел. А возьмите сегодняшних детей: чуть что - простуда, недомогание, температура, кашель, сопли, не того поел - диатезы, аллергия или еще чего похуже. Не могу себе представить, чтобы дети моего поколения говорили: "Это я есть не буду!"

Мы лопали все подряд: что в рот полезло, то и полезно. За все наше детство меня и моего младшего братика Сашу никогда не звали: "Мальчики, идите кушать!"

Мама - обычно это было по утрам - оповещала нас о том, что имеется из еды, и приговаривала:

- Есть захотите - разогрейте или почистите, приготовьте, вскипятите и поешьте! Да не забудьте убрать за собой и вымыть посуду... - после чего уходила на работу.

На обед у нас чаще всего был рыбный суп с различными приправами. Он, конечно, был вкусным, но в нем всегда недоставало рыбы. Рыба! Казалось бы, город рыбаков, а рыба едва ли не деликатес. Рыбы было хоть завались, но... в магазине и на базаре, а там она стоила недешево, а денег у нас всегда не хватало: то валенки прохудились, то дрова на зиму купить, то штаны новые нужны...

Мне вспомнились два забавных случая, связанных с рыбой. Один, к счастью, был глубокой осенью, а другой - летом. Почему к счастью? Ну, слушайте...

Осень была в тот год затяжная и холодная. День был хмурый и пасмурный: моросил мерзкий дождик. Серегу на несколько дней отправили к бабушке во Владивосток. Мама с папой были на работе, и мне стало скучно сидеть дома одному. Я залез в огромные охотничьи сапоги отца, от дождя сверху укрылся рогожным мешком из-под картошки и отправился на улицу. Дождик усилился и лил нещадно. Прохожих почти не попадалось. А мне было сухо и очень интересно. Я часто спотыкался в огромных сапогах, что меня нисколько не огорчало. Постепенно я дошел до ворот рыбозавода и, притаившись под каким-то навесом, стал с любопытством наблюдать за машинами, снующими туда-сюда.

Сколько я так просидел, неизвестно, но тут возле меня притормозила полуторка, и шофер зачем-то вернулся в проходную. Если бы неожиданно к моим ногам не шлепнулась довольно большая рыбина, я бы так и не узнал, что находится в кузове. Она попала точно в лужу и окатила меня грязью. Чертыхнувшись про себя, я стал наблюдать, как она билась в грязной воде. Тут вдруг меня осенило: это же рыба! Не колеблясь ни секунды, я схватил ее за хвост и опустил в свой мешок. После чего хотел броситься наутек, но подумал, что этой рыбины может не хватить на обед для троих.

Оглядевшись по сторонам, я никого не увидел, шофер все еще не выходил из проходной. Будь что будет! Я взобрался на подножку полуторки, подтянулся за борт и заглянул внутрь. Боже мой! Сколько же там было живой рыбы! Полный кузов! Омываемые дождем, они бились друг о друга хвостами, головами, стараясь сбежать из плена. Увидев, сколько ее там, я утратил последние сомнения, брать или не брать. Нащупав ногой какой-то выступ, я встал на него и принялся сбрасывать рыбу в грязь.

Я спешил, боясь, что меня поймают, но азарт притупил мою бдительность. Стукнула дверь проходной, и я увидел, как к машине направляется шофер полуторки. Быстро соскользнув с подножки на землю, я хотел броситься наутек, но меня остановил грозный, как мне показалось, окрик шофера:

- Ты что тут делаешь?

Если бы не громоздкие сапоги, в которых я едва не утопал, возможно, я попытался бы все-таки удрать, но в них любая попытка бегства не имела смысла, и я обреченно застыл в ожидании возмездия.

Шофер несколько минут осматривал меня с ног до головы, а потом вдруг весело и громко рассмеялся. Я поднял голову, взглянул на него, не зная, как реагировать: то ли смеяться, то ли плакать.

- Значит, ты решил наво... - Он запнулся, видно не желая бросить пацану обидное слово. - Решил набрать, значит, рыбы, пока я отошел?

- Она сама упала оттуда... - вполне готовый к слезам, тихо произнес я.

- Сама? - переспросил он, его взгляд упал на испачканную грязью подножку.

- Некоторым... я помог, - сознался я, и слезы брызнули из глаз.

- И что же ты собрался с ними делать? В море отпустить? - спросил он, чтобы успокоить меня.

- Нет! - воскликнул я, перестав плакать. - Мамке отнести хотел, чтобы она уху сварила и пожарила еще... - ответил я и тихо прошептал. - Больно есть хочется, а у вас ее вон сколько... полный кузов... Много...

- Много... - то ли усмехаясь, то ли соглашаясь со мной, сказал шофер и как-то ласково погладил меня по голове, а потом весело воскликнул: - Что с воза упало, то и пропало! Забирай, пацан, что упало, и жми домой, к мамке, лопай рыбку! - Он распахнул кабину и хотел забраться туда, но остановился и взмахнул рукой. - Пропадай моя телега - все четыре колеса! - пропел он и стал собирать рыбу из грязи в мой мешок, потом, оценивающе взвесив его в руке, добавил еще несколько штук. - Донесешь? - спросил он, взваливая едва ли не полмешка рыбы на мои плечи.