Биография Георгия Ивановича Гурджиева - [6]

В январе 1920 года Успенский вместе с семьей (жена Софья Григорьевна и годовалый сын Леонид) покинул Россию и морем перебрался в Константинополь. Здесь, — среди турецких солдат, союзнических армий, десятков тысяч русских беженцев, — живя в маленькой комнате, он давал уроки английского языка и одновременно формировал свою группу, читая лекции по психологии и знакомя людей с системой «Четвертого пути». Здесь он встретился с молодым англичанином по фамилии Беннет, который напишет об Успенском, Гурджиеве и идеях этой школы около 44 книг, до сих пор, не переведенных на русский язык, выдержавших многочисленные издания во всем мире: «Творческое мышление», «Глубочайший человек», «Драматическая Вселенная» (в 4-х тт.), «Первая свобода», «Гурджиев: очень большая Загадка», «Гурджиев: Делание Нового мира», «Азарт: риск реализации», «Как мы делаем вещи: роль внимания в духовной жизни», «Образ Бога в Работе», «Интернациональная Академия Сознательного Образования», «Есть ли „жизнь“ на Земле?», «Мастера Истины», «Нужды общества Новой эпохи», «Секретные влияния: духовные действия в человеческой жизни» и др.

В Константинополе Успенский читает лекции в «Русском Маяке» для эмигрантов из России. В 1920 г. сюда прибывает Гурджиев со своими учениками, старыми и новыми. Центральным местом в работе Гурджиева становится специальный балет, в которым ученикам предоставлена тренировка выполнения «противоестественных» движений, создающих такие усилия и нагрузки на мышцы и нервную систему, которые в обычных условиях, в механической жизни, невозможны. Балет оказывался формой самопознания, ведущего к раскрытию высших форм сознания, пробуждению высших центров. Успенский вспоминал об этом «интересном времени» с особой теплотой: они с Гурджиевым вместе ходили к дервишам ордена «Мевлеви»; Гурджиев объяснял, что верчение дервишей вокруг собственной оси было основано на ритмическом счете для развития мозга. «Мне особенно запомнилась одна такая ночь. Мы переводили одну из песен дервишей для „Борьбы магов“. Я увидел Гурджиева-художника, Гурджиева-поэта, которых он тщательно скрывал в себе, иногда повторяя их потихоньку про себя, а затем переводил их мне на русский язык. Через какие-нибудь четверть часа я был погребен под формами, символами и ассоциациями; тогда он говорил: „Ну вот, а теперь сделайте из этого одну строчку!“. Я и не пытался найти ритм или создать какую-то меру; это было совершенно невозможно. Гурджиев продолжал работу; и еще через четверть часа говорил: „Это другая строчка“. Мы просидели до самого утра. Дело происходило на улице Кумбарачи, неподалеку от бывшего русского консульства. Наконец город начал пробуждаться. Кажется, я остановился на пятой строчке. Никакими усилиями нельзя было заставить мой мозг продолжать работу. Гурджиев смеялся; однако и он устал и не мог работать дальше. Стихотворение так и осталось незаконченным…»

Весной 1920 г. Успенский читал лекции в институте Гурджиева. Обычно Гурджиев дополнял объяснения Успенского ответами на вопросы. В 1921 г. Успенский уехал в Лондон. Там, в атмосфере «послевикторианской Англии», которая оказалась благоприятной для восприятия идей Успенского (переработанных им идей Гурджиева, школы «Четвертого пути»), книги Успенского начинают переводится на английский, французский и другие языки и издаваться во всем мире. Среди учеников Успенского — теперь всемирно известные А. Р. Оридж, Морис Николл, Джон Беннет, Кеннет Волкер и др.

Для многих танцы Гурджиева были чисто экзотической стороной дела. Иногда эти танцы воспринимались как выражение «сатанизма», так как казались неестественными и чересчур «противоречивыми». Жертвой такого впечатления оказался Василий Шульгин, который в 1920 году оказался с армией Врангеля в Стамбуле и попал через знакомого на «гурджиевские танцы» в «Институте гармонического развития человека»:

«Человек, сидевший на низенькой эстраде, соблюдал неподвижность, не делая никаких движений. Но он пристально смотрел на нас… Я увидел его глаза. Они незабываемы. Горящие глаза… Как у богатых караимов, державших в Киеве табачные лавочки…».

Люди, не имеющие магнетического центра, который притягивает их к источнику влияния и затем, в случае правильного развития магнетического центра, — к источнику эзотерических знаний в лице конкретного учителя, выражающего С влияния, — не могут правильно воспринимать священные танцы. Шульгин описывает свою негативную реакцию на «одиннадцать противоречивых движения», которые он увидел в институте Гурджиева, и упражнение «стоп», когда танцующие фигуры замирают по команде учителя, чтобы ощутить и осознать самые непривычные состояния своего тела.

Гурджиев сознательно устраивал демонстрационные представления в виде танцев и различных психологических опытов, чтобы с помощью таких «сетей» выловить людей, реально интересующихся «чудесным» — тех, у кого магнетический центр достаточно развит, — и затем включить таких людей в работу над самим собой.

Успенский вспоминает в книге «В поисках чудесного» (первая глава), как однажды, работая редактором московской газеты в январе 1915 года, он наткнулся на заметку в «Голосе Москвы», где упоминалось о сценарии балета «Борьба магов», принадлежащем некоему «индийцу» (этим «индийцем», как оказалось, был Гурджиев). Действие балета происходило в Индии, он должен был дать полную картину «восточной магии, включая чудеса факиров, священные пляски и тому подобное». Когда Успенский попал в одну из московских групп Гурджиева, ему дали рукопись одного из учеников, который описывал свои впечатления от встречи с Гурджиевым. Повесть эта называлась «Проблески истины», и она начиналась с эпизода, когда в руки автора повести попала заметка о балете «Борьба магов»… Та сама, которую Успенский вырезал из газеты замой 1915 года. Как позднее узнал Успенский, мысль этой повести принадлежала самому Гурджиеву, который хотел предложить Успенскому напечатать ее в одном из журналов (зная, что Успенский работает журналистом и редактором, вращается в среде литераторов). Этот пример показывает, как Гурджиев умел вовлекать нужных ему людей в свою работу. Он ставил перед ними определенные практические задачи и одновременно выявлял их черты, особенности, потенциальные возможности, механику реагирования на те или иные вещи.