Бином Ньютона, или Красные и Белые. Ленинградская сага - [5]

Я бочком протиснулся мимо Сидора Ефграфыча, учтиво ответив на его церемонный поклон, и осторожно заглянул в свою третью… Анютка, приложив палец к губам, прошлепала кожаными подошвами тапочек мне на встречу:

— Ш-ш-ш…только что уложила…а ты чего так рано? У тебя ведь сегодня еще в шаромыге часы? (ШРМ. Школа Рабочей молодежи. Прим. Редактора).

— Так это… — растерянно развел руками я. — Вот, уезжаю…

Глаза жены испуганно округлились:

— Уезжаешь? Куда? Зачем? Что, война?

— Какая война, что ты — постарался успокоить её я. — Это так, ненадолго… в командировку!

— Знаю я твои командировки! Вот в прошлый раз, тоже сказал, на секундочку в этот серый дом забегу — и все! А вернулся через три года, весь покоцанный…а я тебя тогда как дура до ночи ждала, все не уходила, пока меня милиционер не прогнал…

— Ну. не волнуйтесь, гражданочка! — встрял чекист. — Может статься, что вашего супруга я сегодня и назад привезу…

«Ага, ага… знаем мы ваши подходы ментовские! Подпиши здесь и здесь, признание облегчает душу… и увеличивает срок!» — пронеслось у меня в голове.

— Ладно, девочка моя, просто дай мне паспорт, ладно?

Жена недоуменно покачала головой, но послушно скользнула в комнату и через пару минут вышла с жестяной банкой из-под довоенного печенья в руках. На крышке был изображен уютный финский городок, похоже, Териоки…вейки на санках детей катают, елка наряженная стоит…рождественская сказка.

Достав из коробки серую книжицу, она дрожащей рукой протянула её мне…(«Всё она понимает! Сердцем чует.» — кольнуло в груди острой иголкой…)

Лацис перехватил её ладонь и положил мой паспорт в карман своего хромового пальто. Жена от ужаса прикрыла округлившийся в беззвучном крике рот ладошкой…

Надо её отвлечь.

— Милая, у нас деньги есть?

— Что?

— У нас дома деньги есть? — самым будничным тоном переспросил я.

— Деньги? Какие деньги…ах, деньги…деньги есть! Рублей сорок…

— Ну ежели чего, ты в школу к Сарре заскочи, я ей доверенность на получение зарплаты оставлял, она тебе выдаст…

— Если у вас денег нет, так я вам займу — неожиданно сказал вдруг Лацис и достал из кармана нетолстую пачку синеньких «летчиков», скрепленную позолоченным зажимом (Государственные казначейские билеты СССР, номиналом в пять рублей, на которых изображен летчик на фоне самолета. Прим. переводчика).

Жена испугалась еще больше.

Да и я несколько опешил! Было от чего…

— Нет, что Вы, что Вы… — залепетала Анюта. — У нас все есть…

— Чего есть? — удивился Лацис. — У вас супруг на две ставки в двух школах корячится, да еще по ночам магазин «Культтовары» сторожит. А у вас, значит, с деньгами все в порядке?

— Аня, не бери у него ничего… Спасибо, гражданин, но мы как — нибудь уж перебьёмся…

— Гордые, значит? Ну-ну… — непонятно проговорил Лацис, но деньги не убрал, а положил на столик под висящим на стене общеквартирным телефоном.

Поцеловав наспех Анюту, я поспешил ретироваться…долгие проводы, лишние слезы. А без ништяков я как-нито обойдусь В конце — концов, из «общего» отмаксают…

Когда мы уже выходили из парадного, нас догнал запыхавшийся Санек и протянул Лацису пачку его денег:

— Дяденька! Вы свои карбованцы забыли! — и тут же сунул мне в руку авоську, в которой лежали какие-то газетные свертки и кульки.

— Это чего, малой?

— Это Вам, дядя Володя, дядя Сидор на тюрьму дачку подогнал, пока вы с дядей ментозавром (Происходит от слова «мент». Полицейские Австро-Венгрии носили ментики, от этого и пошло. Прим. Переводчика) в коридоре базар терли! Ну, удачи!

Да, это точно дом работников системы народного образования. Ни убавить, ни прибавить…

3

Над черными водами Невы, куда с шипением впивались струи то ли дождя, то ли мокрого снега, уже качалась непроглядная ночь, когда мы наконец подъехали на улицу Воинова, дом двадцать пять…

Однако, против ожидания, черная «эмка», вместо того, чтобы проехать к высоким, с колючей проволокой поверх, глухим воротам шлюза, остановилась возле высокого крыльца под козырьком витого узорчатого каслинского литья.

Лацис, сидевший рядом с водителем, решительно поднялся, обдав меня холодом из распахнувшейся дверцы, обошел машину спереди, чернея в беспощадном свете фар, и, нагнувшись к приспустившему боковое стекло водителю, сказал хрипловато:

— Поезжай в ГОН (Гараж Особого Назначения УНКВД по ЛО. Прим. Переводчика), а завтра заберешь меня из дому пораньше, часиков в одиннадцать…

Вот храппаидолы, все у них никак у людей! Ложатся на рассвете, спят до полудня…Денек бы так пожить.

При мысли о сне рот свела судорога зевоты…Действительно, всю прошлую ночь я бродил дозором вокруг магазина. Лишние сто пятьдесят рублей-то совсем не лишние! По сравнению с шестистами, которые дает мне учительство, прибавка солидная… Ставка, говорите? Да за ставку я бы удавился. Увы. Почасовка, куда там…И то, на осенней тарификации в РайОНО мне влепили второй разряд. Как хочешь, так и вертись.

— Владимир Иванович! Выходите, пожалуйста…

Ишь, ты, какой нежный. Пожалуйста, выйду.

— Знаете что, Вы погуляйте здесь, покуда я Вам разовый пропуск не выпишу! Только не уходите далеко. А то гоняйся за Вами потом по всему Городу…

— Ладно, я тут подожду. Даю честное слово, что не уйду. А вы не торопитесь. Мне особо спешить некуда! — ответил я.