Билл, герой Галактики (Сборник американской фантастики) - [164]

Хадуэлл не знал, что и сказать. Очевидно, он нарушил табу, не позволяющее спасать игатийцев, свалившихся в реку. Но откуда мог он знать о существовании табу? Разве такой пустяк мог перевесить все доброе, что он сделал для них?

— Неужели вы не можете хоть как-нибудь отблагодарить меня? — взмолился он. — Вы мне нравитесь. Я хочу жить среди вас. Я уверен, вы что-то придумаете.

Глаза старого жреца затуманились сочувствием. Он сжал булаву, оторвал ее от земли.

Его остановил возмущенный гул толпы.

— Я бессилен. — Булава легла на землю. — Оставь нас, лживый посланец. Уходи от нас, о, Хадуэлл. Ты недостоин даже смерти.

— Ладно! — Терпение Хадуэлла лопнуло. — Черт с вами, грязные дикари. Не останусь с вами ни за какие коврижки. Я ухожу. Ты со мной, Меле?

Девушка вздрогнула, взглянула на Хадуэлла, затем — на Лэга. Повисла тяжелая тишина.

— Вспомни об отце, Меле, — молвил наконец жрец. — Вспомни о вере предков.

Меле гордо вскинула маленький подбородок.

— Я замужняя женщина. Пошли, Ричард.

— Молодец, — кивнул Хадуэлл и поспешил к звездолету. Меле последовала за ним.

— Меле! — в отчаянии вскричал жрец, но девушка даже не обернулась. Они поднялись по трапу, тот втянулся внутрь, люк захлопнулся.

Минуты спустя языки красного и синего пламени окутали серебристую сферу. Она оторвалась от земли, плавно набирая скорость, поднималась все выше и выше, превратилась в точку, растворилась в небе.

По щекам жреца катились слезы…

— Дорогая, мы летим на Землю, мою родную планету, — пояснил Хадуэлл. — Тебе там понравится.

— Обязательно. — Меле не отрывала глаз от россыпи звезд на черном бархате космоса.

Где-то среди них затерялся ее дом, куда ей уже не вернуться. Но другого выхода не было. Женщина всегда идет за мужчиной, которого любит. И если любит по-настоящему, никогда не теряет веры в него.

Меле по-прежнему верила в Хадуэлла.

Под одеждой она нащупала миниатюрный, вставленный в ножны кинжал. Его кончик покрыт медленно действующим, вызывающим ужасные боли ядом. Кинжал передавался по наследству из поколения в поколение и использовался, когда поблизости не было жреца, и только для самых любимых членов семьи.

— Теперь я не буду терять время попусту, — продолжал Хадуэлл. — Ты вдохновишь меня на великие дела. Ты будешь гордиться мною, дорогая.

Меле согласно кивала. Когда-нибудь, думала она, Хадуэлл искупит грех перед ее отцом. Возможно, уже в следующем году. А потом он получит от нее самое дорогое, что может дать женщина своему мужчине.

Мучительную смерть.

Эдмонд Гамильтон Гостиница вне нашего мира

Главное — не награда, а борьба.

^{(С) Нора Галь. Перевод на русский язык, 1991.}

В тот вечер Мерилл совсем пал духом. Он тревожился не за себя, но за старика в соседнем номере убогой гостиницы: этот худощавый седой человек в очках был одним из четверых крупнейших государственных деятелей послевоенной Европы.

После долгих лет изгнания Карлос Гвинард возвратился на родину, на Балканы, чтобы помочь своей несчастной стране выйти из хаоса, — только он один и мог бы тут помочь. Но в тот вечер даже Гвинард, измучась неудачами, в отчаянии признался, что не в силах удержать свой народ на краю пропасти.

— Слишком сильна нетерпимость, слишком много старых счетов и обид, слишком много честолюбцев, — печально сказал он Мериллу, когда закончилось последнее в тот день совещание. — Боюсь, надеяться не на что.

Мерилл был всего лишь скромный американский лейтенант, которому начальство поручило охранять старого государственного мужа, но за последние недели они с Гвинардом стали друзьями.

— Вы просто устали, сэр, — попытался он подбодрить старика. — Утро вечера мудренее, завтра вы увидите все не в таком мрачном свете.

— Боюсь, что для этой части Европы настанет долгая, долгая ночь, — пробормотал Гвинард.

Худые плечи его опустились, глаза, всегда живые, приветливые, потускнели и смотрели затравленно.

— Может быть, они мне помогут, — вдруг прошептал он. — Это против наших законов, но… — Он умолк на полуслове, ощутив на себе изумленный взгляд Мерилла. — Спокойной ночи, лейтенант.

Вот с этой минуты Мерилл и не находил себе места. Такой славный старик, и такой почтенный, его уважают во всем мире; тяжело видеть его угнетенным и отчаявшимся. И ведь он взвалил на себя огромный, поистине геркулесов труд…

Мерилл подошел к открытому окну. Над темным, изуродованным бомбежками городом завывал леденящий ветер. На севере поблескивала под звездами река. Хоть война и кончилась, на этой земле еще почти всюду было темно. Быть может, если Гвинард потерпит неудачу, здесь и вовсе не засветятся огни?

Что это бормотал старик, какие такие «они» ему помогут? И что там против законов? Может, он затевает какое-нибудь тайное совещание? Уж не хочет ли он ускользнуть на это совещание без своего телохранителя?

Мерилл вдруг струхнул. Если он недоглядит и с Гвинардом что-нибудь стрясется, его, конечно, разжалуют, но дело не в этом. Просто он привязался к старику, а здесь, в темном городе, немало таких, что рады бы его прикончить, дай только случай. Нет, Гвинарду никак нельзя выходить одному…

Лейтенант подошел к соседней двери и прислушался. В спальне тихие шаги. Подозрительно! Уже час, как Гвинард ушел к себе. Видно, он и впрямь собирается украдкой выйти из дому?