Билет в никуда - [39]

– Я учту ваш совет. Спасибо за информацию. В следующий раз очень прошу обращаться не ко мне, а по инстанции. Лучше всего к непосредственному своему начальнику. – И углубился в изучение какой-то записки.

Александр Сергеевич попрощался с уже опущенной головой вице-премьера и понял, что его расположение он своим приходом превратил в неприязнь. Но коль Суховей боится Столетова, то на кой черт это хорошее отношение? Теперь Манукалову окончательно стало ясно, что нужно бежать ставить «крабы» и уведомить об этом Геннадия Владимировича.

Не успел Манукалов зайти в своей кабинет, как со всех сторон посыпались звонки с соболезнованиями, вопросами, выяснениями деталей происшедшего покушения. Оказывается, по каналам агентства Рейтер прошло сообщение, которое ИТАР-ТАСС тут же распространило. Александр Сергеевич постарался побыстрее покинуть рабочее место. Но последний звонок приковал его к креслу. Позвонил Геннадий Владимирович. На этот раз говорил почти отеческим, сочувственным тоном:

– Ай-я-яй, как же так? Видишь, предупреждал тебя, что неладное творится, а ты возражал. Бдительность чекисту терять не позволительно. А уж тем паче не разглядеть, что под носом делается…

– Я понимаю, Геннадий Владимирович, – пробормотал Манукалов и, испугавшись, что тот повесит трубку, поспешно заверил:

– Сегодня же дам команду сделать все так, как вы советовали.

– Ну, это уж сам гляди. Я – человек не злопамятный. И никогда ни на чем не настаиваю…

После этого разговора Манукалов больше не сомневался в своем выборе. Столетов преподал ему жестокий и безжалостный урок власти.

Спрятав оружие и маскарадные принадлежности в окрестностях «Фермы роз», Вилли Шлоссер и компания неспешно отправилась в обратный путь по старой наполеоновской дороге по самому краю Гранд-каньона, одного из красивейших мест в Альпах. Настроение у всех было скверное. Наибольшим оптимистом оказался адвокат. Он объяснял, что могло быть намного хуже. А так – и в Каннах на открытии кинофестиваля побывали, и горным воздухом подышали, и в руки полиции не попали.

– Лично я с удовольствием размял старые кости. Давно хотелось чего-нибудь такого – ядреного. А про деньги с мадам забудьте. Теперь к ней и на километр не подойдете. – Казалось, Шлоссер забыл, что и его десять процентов сгорели синим пламенем. Но это только казалось. Несмотря на свой добродушный вид неповоротливого деревенского увальня, Василий Карлович обладал цепким, изворотливым умом, в котором постоянно прокручивалось огромное количество всяческих вариантов. Пожалуй, он каждый день мог бы давать советы, где и как с наименьшими потерями можно достать деньги. Но сам никогда не предлагал свою помощь. Участвовать в выколачивании денег из Инессы согласился не только потому, что попросил Цунами, и не из-за своих десяти процентов, хотя мысль о них грела на протяжении всего пути в Канны, но в голове Шлоссера зародился грандиозный план, для которого требовались крепкие исполнители, К сожалению, эта парочка оказалась мало пригодной для настоящих вооруженных действий. Веню Аксельрода адвокат забраковал навсегда, а к Курганову продолжал приглядываться. Ему понравилось, как без всяких промедлений тот принялся палить в воздух, чем вызвал полнейшее замешательство, что и позволило им скрыться. С ним Шлоссер решил поговорить после того, как они окончательно получат по носу и поставят крест на Инессе. План предполагал чистую прибыль не менее ста миллионов долларов. Вот это на самом деле – размах. Без помощи Цунами, к сожалению, не обойтись, но лучше в таком серьезном предприятии иметь людей, собственноручно проверенных.

К вечеру, беспрепятственно промчавшись от Лиона до Баден-Бадена, они по длиннющему туннелю въехали в город. Шлоссер сразу направился к отелю, в котором всегда останавливался, – «Атлантик», находящемуся в самом центре, напротив старинного здания театра и неподалеку от знаменитого казино. Номера были довольно дешевые, всего по двести семьдесят марок за ночь. Таков он – европейский курорт. Нищие здесь здоровье не поправляют.

Пока размещались, Веня пошел пить минеральную воду в огромные, похожие на вокзалы водолечебницы. Шел по засаженной древними дубами и липами аллее и грустно констатировал полную безнадежность своего положения. Без денег ни о какой Эдди и думать было нечего. Но как только мысленно с ней прощался, память предательски подбрасывала почти реальную картинку – элегантная в своем черном платье, Эдди выводит из конюшни Херни и, встряхнув кудряшками, приветливо улыбается. Это воспоминание, как кровоточащая рана, никак не хотело зарубцеваться. А поэтому Веня должен был выбить деньги из Инессы любыми путями, невзирая на ее нынешний статус.

Курганов остался в номере и, приняв душ, постучался к Шлоссеру. Он приноровился на походной плите адвоката заваривать чифир. Шлоссер открыл дверь в трусах, почти неразличимых под животом, и отправился опять чистить смокинг к ночному походу в казино.

– Вы как хотите, а я поиграю вволю, – сказал он с азартным блеском в глазах.

Курганов ничего не ответил. Он в карты-то даже в зоне не играл. Не было в нем этой увлеченности. Зато другая страсть разъедала сердце. Даже не страсть, а какая-то болезненная тяга к чему-то из ряда вон выходящему. Александр, давно пребывавший в заторможенно-безразличном состоянии, мучающийся болями предстательной железы, раздражающийся по пустякам, впервые встретил женщину, которая могла бы стать для него смыслом и центром жизни. Он не вспоминал фильмы с ее участием, где огромный негр с неимоверно длинным членом входил в нее сзади, а она раздвигала руками ягодицы, чтобы зрителям лучше было видно. А помнил длинные пальцы с золотыми ногтями на мизинцах.