Билет в никуда - [24]

– У меня на них чутье. Сказывается опыт. Иди, попробуй заговорить с этим господином, а я незаметно выйду. Он сейчас сидит под венецианским зеркалом.

Галина без возражений отправилась в зал и, проходя мимо указанного мужчины, очень естественно подвернула ногу и непроизвольно выматерилась.

В его глазах мелькнуло сочувствие. Он встал и поддержал ее за руку.

– Вы не вывихнули ногу, мадам? – участливо спросил по-французски.

Галина ответила по-немецки, и он быстро повторил вопрос на ее языке, добавив:

– Мадам – немка?

– Да. Меня зовут фрау Галина Вагнер, – представилась она, опираясь на его руку. – А вы здесь кого-то высматриваете?

По тому, как напряглась поддерживающая ее рука, она поняла, что попала в точку. В ответ незнакомец улыбнулся:

– Никого. Разве что красивых женщин.

– О, да вы – ловелас?

– Нет, нет… – воспротивился он и представился: – Я Доменик Порте, к вашим услугам.

– О, тогда проводите меня к столу и подскажите, на что лучше поставить.

Без всякого беспокойства Доменик с мягкой улыбкой выполнил ее просьбу. А Инесса, воспользовавшись тем, что он перестал контролировать вход, выскользнула из зала, уже заполнившегося возбужденно-сосредоточенными людьми. Она была уверена, что теперь-то этот соглядатай не выскользнет из рук Галины. Дело закончится тем, что та его потащит ужинать в «Голубой поезд», невероятно дорогой ресторан, вытянувшийся вдоль игрового зала. Вот уж стукач попотеет, стыдясь признаться, что у него и в помине нет таких денег. Это предположение заставило Инессу злорадно улыбнуться. Она вышла из казино. Моросивший дождь грозил перейти в ливень. Поэтому пришлось укрыться в кафе де Пари, где, усевшись за маленький круглый столик среди пышных искусственных деревьев, Инесса попросила официанта принести кофе, коньяк и вызвать такси для поездки в аэропорт.

Только человек с такими железными нервами, какими обладал Вилли Шлоссер, мог, не останавливаясь, промчаться от Бонна до Лиона за восемь часов. Одна остановка все-таки была, вернее, заминка. Рано утром, когда Вениамин усиленно сопел во сне, а Курганов слушал новости, адвокат, обращаясь к нему, возбужденно прикрикнул:

– Прячь «парабеллум», проезжаем границу!

Курганов встряхнул головой и задергался в кресле, так как не мог сообразить, куда лучше спрятать пистолет. Чем быстрее приближались железные ворота, перекинутые через автобан, с будками на каждой полосе, тем судорожнее становились действия Курганова. Шлоссер притормозил возле французского полицейского и поприветствовал того.

У Курганова душа ушла в пятки. Он понял, что пришел конец их путешествию. С таким арсеналом рассчитывать было не на что. Даже когда Вилли проехал беспрепятственно ворота, Александр с грустью смотрел на стоянку, куда они, без сомнения, направлялись. И только тогда, когда Шлоссер прибавил газ и «ауди» привычно заняла левую скоростную полосу автобана, Курганов растерянно посмотрел на адвоката:

– Неужто пронесло? – еле выговорил он.

В ответ Шлоссер расхохотался. И смеялся так громко, что проснулся Вениамин.

– Чем это вы развлекаетесь? – спросил он спросонья.

– Играем в границу. Александр собрался сдаваться!

– Но ведь пограничник с тобой разговаривал? – все еще находясь в шоке, выдавил из себя Курганов.

Шлоссер веселился как ребенок. Вся усталость, скопившаяся во время бессонного ночного пути, выходила из его могучего организма гомерическим смехом. Наконец он успокоился и, заикаясь от нехватки воздуха, объяснил:

– Это же полицейский! Я его поздравил с открытием кинофестиваля. И выразил надежду, что французы будут недосягаемы. Неужели не понял?

– Я французский не знаю, – обиделся Курганов.

– Теперь, приезжая в Европу, нужно говорить на всех языках. В следующий раз не психуй. У нас тут границы открыты. Неужели, думаешь, полезут в багажник к такому уважаемому человеку, как я? Никогда. Вот за это-то вы мне и заплатили тысячу долларов. То есть за мои знания и за мое представительство.

– Так это уже Франция? – радостно воскликнул Веня. Поднял руку с бутылкой «Наполеона» и перед тем, как сделать глоток, обратился к Курганову:

– Сашка! Мы во Франции! Мать родная, неужели сбылась мечта идиота? Веня Аксельрод, политический заключенный коммунистического режима, – в свободной Франции! Слушай, раз у них тут такие любезные полицейские, может, мы эту Инессу расколем на миллиончик?!

Шлоссер крякнул от удовольствия. Ему такая идея ласкала сердце. Глядя на дорогу одним глазом, он обратился к Вене:

– Слушай, Федя, а ты такую бабу, «мадам Шуру», знал в Москве?

– Нет.

– Странно. Ее тоже взяли в восьмидесятом. Вот это, скажу вам, была женщина! Я, правда, тоже из-за нее чуть не потянул годочков на дцать. Но вовремя смылся. Известная была в Москве дамочка. Красивая, брюнетка, держалась, как кинозвезда. Когда меня с ней познакомили, то я сразу, мол, вечерком да с коньячком, да поговорим о том о сем. А она меня раз – и отбрила. Хотя, конечно, я ей понравился. Но тогда она предпочитала заниматься не сексом, а бриллиантами. Какие камушки проходили через ее руки! Ни один мужик не сумел бы наладить такой бизнес. Фирмачи вились вокруг нее роем. Торговала всем – от икон до модного тогда кристаллона. Вот на такую наезжать я бы не рискнул. А ваша эта Инесса, хоть и жена гэбэшника, но не того полета птица. А как брали «мадам Шуру»! Я в этот вечер пришел в «Националь» с одним немцем. Она меня заметила, подозвала. А когда узнала, что насовсем отваливаю, обрадовалась. «Погоди, закончу одно дельце, и мы с тобой покумекаем». Я-то губы раскатал, решил, ну, уж этой ночью она мне точно даст. А тут вдруг окружают ее, хватают вместе с пьяным иностранцем, свидетелей не выпускают из бара. Оказывается, влипла. Менты подставили. Незаконные валютные операции. Я насилу ноги унес. Но какая женщина была… Шесть лет дали. Ее бы министром финансов сделать! Может, коммунисты бы еще у власти и продержались.