Билет на Лысую гору - [17]

Конечно, можно было пересесть, но на всех соседних скамейках уже сидели компании, и, таким образом, приходилось либо оставаться на увечной скамейке, либо пожертвовать одиночеством. Из этих двух зол Ирка выбрала то, что представлялось ей, как сугубой индивидуалистке, меньшим.

И хотя перед ней лежала восхитительная, новенькая, едва ли не в упаковочной бумаге, вечность, мысли Ирки были самые печальные. Она думала о Мефодии, который любит другую, о Бабане, и о том, что сказал ей вчера вечером Антигон.

– Силы валькирий огромны, не будь я мерзкий монстр! – заявил он, самодовольно разглядывая свое отражение в луже. – Валькирии могут сделать все для других, но ничегошеньки для себя. Однажды применив свои способности в собственных интересах, валькирия лишится их…

– Всего однажды? – помнится, с ужасом переспросила Ирка.

– Да, кошмарная валькирия, так и есть. Ты не расчешешь мои ужасные бакенбарды? Это так омерзительно, что я всегда с нетерпением жду этой минуты! – попросил Антигон.

«Я могу все для других и ничего для себя. Что смогло бы лучше обуздать всемогущество? Правда, у меня есть живые ноги, полеты и возможность ночью пробежаться по лесу белой волчицей. В сущности, это уже немало», – размышляла Ирка.

Внезапно, подняв голову, она обнаружила, что ее одиночество нарушено. Возле нее крутился молодой человек, отколовшийся от одной из компашек. Довольно симпатичный, если сравнивать с австралопитеком, и немного старше Ирки. Он только что закончил разглядывать ее колени и лицо, и теперь то отходил, то приближался. В целом же вел себя как пес, которому бросили мясо прямо со сковородки. И схватить хочется, и обжечься боязно.

«Надо же, а раньше всем было на меня плевать!» – подумала Ирка, пожалуй, слегка польщенная. Молодой человек ей совсем не нравился, но все же интересно было послушать его. В конце концов к ней приставали на улице второй раз в жизни. Первый раз это сделали два глуповатых парня у метро.

Увидев, что его присутствие замечено, молодой человек набрался храбрости и сообщил Ирке, что у нее развязался шнурок.

– Ничего лучше нельзя было придумать? – проворчала Ирка, но все же, машинально взглянув вниз, обнаружила, что шнурок действительно развязался.

– Спасибо! – сказала она.

Обрадованный молодой человек немедленно стал развивать успех и спросил, что она думает по поводу любви с первого взгляда.

Ирка сказала, что ровным счетом ничего не думает.

– А какую музыку ты предпочитаешь слушать?

Ирка, не вдаваясь в подробности, заверила его, что преимущественно негромкую. Молодой человек, у которого пропали две прекрасные заготовки, стушевался и поспешно прибегнул к третьей:

– А ты случайно не меня тут ждешь?

Ирка заверила, что он поразительно прозорлив. Она случайно ждет не его.

– А-а-а! – протянул молодой человек в замешательстве. Не зная, что еще сказать, он сообщил, что его зовут Рома, и спросил, сколько Ирке лет.

– Я стара как мир! – проговорила Ирка, думая о возрасте валькирий.

– Рассказывай сказки… Тогда я стар как два мира! – воскликнул Рома.

– Ты имеешь в виду этот и параллельный? Вообще-то на вид тебе лет шестнадцать… – заметила Ирка.

– Семнадцать! – обидчиво поправил Рома. – А ты какая-то… ну типа… не того…

– Что «какая-то»? – заинтересовалась Ирка.

Ей было любопытно услышать о себе что-нибудь новое. В конце концов единственный человек, которого ты не способен трезво оценить, это ты сам.

– Ну, короче, какая-то не такая…

Ирка поморщилась.

– С данным тезисом я уже ознакомлена. С этого места, пожалуйста, сложными двусоставными предложениями со множеством второстепенных членов! И какая я?

– Ну слова всякие говоришь… ботаничка!

Ирка вздохнула. Увы, для нее это была не новость.

– Ты угадал. Нет смысла использовать заезженное клише. Я именно это и есть! И, между прочим, на твоем месте я бы прямо сейчас смылась.

– Почему?

– Почемушто. К нам идет мой старший брат! – ласково улыбаясь, сказала Ирка.

– Да уж. А дедушка твой к нам случайно не идет? – издевательски поинтересовалась Рома.

– Ну как хочешь. Я предупредила, – вздохнула Ирка.

Смутно уловив в ее тоне нечто особенное, Рома снисходительно повернул голову. У него за спиной, скрестив на груди руки, стоял Эссиорх и разглядывал его с мрачной любознательностью ученого, ставящего опыты на морских свинках. Впервые хранитель был не в кожаной куртке, а в белой облегающей майке, отлично демонстрирующей его рельефную мускулатуру. Пряжка ремня в форме руки скелета поблескивала тускло, но многозначительно.

Рома издал звук, который могла бы издать моська, обнаружившая вдруг, что за ней с бензопилой в хоботе бежит окончательно утративший терпение слон. Начинающий ловелас с воплем перемахнул через скамейку и растворился в трех с половиной деревьях бульвара так успешно, словно это был вековой лес.

Эссиорх его, разумеется, не преследовал. Он озабоченно посмотрел на мотоцикл, стоявший поодаль прямо на траве бульвара, и опустился на скамейку рядом с Иркой.

– Привет! – сказал он.

– Привет! – ответила Ирка.

Они не виделись уже недели три. С того самого дня, как хранитель мчал ее на мотоцикле по ночной Москве. Но, несмотря на кратковременность их прошлого знакомства, теперь оба внезапно ощутили себя старыми друзьями и очень обрадовались встрече.