Билек - [3]
Называлась картина «Купание коней», и, видимо, изображен был на ней уголок здешнего пруда, а над прудом, над несколькими лошадьми, стоящими в мутной воде, широко раскинулось небо Мазовии. Лошадей было пять: на заднем плане две, склонив морды, пили воду, на переднем — красавец жеребец гнедой масти и пегая кобыла с лебединой шеей подняли головы, словно прислушиваясь к чему-то, а немного в стороне на мелководье верхом на молодом вороном коне сидел нагишом мальчишка-пастушонок. Теперь, да и всегда, сидя перед картиной, Игнаций задавался вопросом: уж не наважденье ли эта музыка? Ибо картина полнилась звуками. И сочные луга, и вода в пруду, и торс голого мальчика, и голубой полог неба, по которому лениво плыли, навевая покой, предвечерние летние облака, — все сливалось в один чистый звук. В чем это особое очарование дедовских картин, думал он, откуда берется тот чистый, неизменный звук, cantus firmus,[2] как в мазурках Шопена. Ведь мазурки Шопена, такие разные, непохожие, с причудливыми переходами из одной тональности в другую, объединяет общее настроение, и оно сообщает им очарованье осени. А картины деда объединяет атмосфера лета, чистая, проникновенная мелодия мазовецких просторов.
Как раз вчера приехала Елена, по ее словам, отдохнуть у дяди, и с ней — незнакомый молодой человек, который с места в карьер заговорил о знаменитом «Купании коней». Пан Игнаций поправил его: не «купанье», а «купание» — именно так говорил дедушка. Как же, картина тут, у него, и довольно хорошо сохранилась, потому что он поддерживает в комнате постоянную температуру — разумеется, низкую, поскольку зимой не в состоянии отапливать комнату. Но картина в хорошем состоянии. И он попросил Елену показать ее гостю. Самому ему было просто невмоготу присутствовать при том, как из праздного любопытства глазеют на картину, с которой связаны вся его жизнь, воспоминания и которая по сути составляет смысл его теперешнего существования. Невыносимы были глупые вопросы, банальные замечания. Где, к примеру, дедушка мог видеть таких замечательных лошадей? А ведь в былые времена в Кукулке держали лошадей арабской породы и английских чистокровных; и дедушкина конюшня была отнюдь не из последних в округе.
Игнаций улыбнулся растроганной, печальной улыбкой. А ведь это та самая конюшня, где сейчас стоит в одиночестве Билек. Конь-пенсионер, которого лишь изредка используют для окучивания картофеля в огороде. Одно название, что огород, — торчит там десятка два картофельных кустов, которые сажают из года в год на одном и том же месте. Окучивай не окучивай, а картошка все равно родится с грецкий орех. Что хочешь, то и делай!
Елена с незнакомцем обошла владения пана Игнация. Впрочем, это у них не отняло много времени. Они даже в конюшню заглянули и внимательно осмотрели ее.
Наконец около полудня незнакомец куда-то исчез, и старуха Каролина в час подала им обед. Елена в сером, простеньком на вид платье, подпоясанном шелковым шнуром пепельного цвета, с алым полевым маком в волосах походила на бабочку.
Пан Игнаций с восхищением посматривал на нее, когда они сидели за столом. Пар от тарелок легкой вуалью затенял ее лицо. Игнаций коснулся ее руки.
— Это очень похвально, дорогая, что ты навестила старого дядюшку, — прочувствованно сказал он, прибавив: — Старого и нудного.
— Дядюшка, мне кажется, ты очень одинок. Все тебя забыли. Поэтому я считаю своим долгом хоть изредка навещать тебя.
— Ты очень добра ко мне, — сказал Игнаций. — Но я уже привык к одиночеству. К тишине, к покою. Старому человеку ничего больше и не нужно, а ты, детка, тут соскучилась бы.
— А у меня, дядя, как раз есть к тебе разговор, — сказала она, поправляя красивый кружевной воротник, — вернее, просьба… Мне хотелось бы провести у тебя несколько недель. Тут так тихо…
Игнаций недоверчиво посмотрел на Елену.
— Ты в самом деле хочешь пожить у меня? Это очень мило с твоей стороны… Но тут ведь никаких удобств нет и еда преотвратная… Старухина стряпня оставляет желать лучшего. Да и готовить особенно не из чего, и общества никакого…
Елена покраснела.
— Мне, дядюшка, общения в Варшаве хватает. Мне покой нужен. В наше время это самое важное…
— Ну, а как же твоя служба?
— Я взяла на шесть недель отпуск. Четыре мне полагается, а две я получила по справке от врача, ну и так далее и тому подобное. Позволь мне, дядюшка, поухаживать за тобой.
— А что скажет твой муж?
— Муж? Он на рыбалку отправился в Сувалки… И будет там торчать до тех пор, пока пятикилограммовую щуку не поймает…
— Долгонько же придется ему ждать.
— Чем дольше, тем лучше. От него мне тоже не мешает отдохнуть.
— Впрочем, поступай как знаешь, — заключил Игнаций.
Он был не против того, чтобы Елена провела у него день-два. Но шесть недель? Это его пугало.
«Видно, ей от меня что-то надо», — подумал он, вставая из-за стола.
Елена снова завела речь о картине.
— Смотрю и никак не налюбуюсь. Какая красота! И эта загадочная фигура на вороном коне. Какое настроение, какой глубокий смысл…
Суждения Елены не отличались оригинальностью.
После обеда Игнаций решил заглянуть в конюшню к Билеку. Там застал он Михала. А Билек лежал на соломе, и это очень встревожило Игнация. Билек раньше никогда днем не ложился, разве иногда ночью.
В сборник включены разнообразные по тематике произведения крупных современных писателей ПНР — Я. Ивашкевича, З. Сафьяна. Ст. Лема, Е. Путрамента и др.
Опубликовано в журнале "Иностранная литература" № 4, 1957Из рубрики "Коротко об авторах"...Печатаемый нами рассказ взят из книги «Услышанные рассказы» ("Opowiesci zaslyszane", 1955).Рисунки А. Лурье.
В антологию включены избранные рассказы, которые были созданы в народной Польше за тридцать лет и отразили в своем художественном многообразии как насущные проблемы и яркие картины социалистического строительства и воспитания нового человека, так и осмысление исторического и историко-культурного опыта, в особенности испытаний военных лет. Среди десятков авторов, каждый из которых представлен одним своим рассказом, люди всех поколений — от тех, кто прошел большой жизненный и творческий путь и является гордостью национальной литературы, и вплоть до выросших при народной власти и составивших себе писательское имя в самое последнее время.
В третий том входят повести и рассказы, написанные в 30-40-е годы, часть из них - "Анна Грацци", "Возвращение Прозерпины", "Гостиница "Минерва" и др. ранее не переводились на русский язык.
Шопен (Chopin) Фридерик Францишек [22.2 (по др. сведениям, 1.3).1810, Желязова Воля, близ Варшавы, — 17.10.1849, Париж], польский композитор и пианист. Сын французского эмигранта Никола Ш., участника Польского восстания 1794, и польки Ю. Кшижановской. Первые уроки игры на фортепьяно получил у сестры — Людвики Ш. С 1816 учился у чешского пианиста и композитора В. Живного в Варшаве. Пианистическое и композиторское дарование Ш. проявил очень рано: в 1817 написал 2 полонеза в духе М. К. Огиньского, в 1818 впервые выступил публично.
Еще одна грустная история о маленьком мальчике и стареньком дедушке.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.