Бикфордов мир - [43]

Харитонов зевнул. Следом за ним зевнул и Григорий, задумчиво замолчавший сразу после зевка.

Помолчав немного, он обвел невнимательным взглядом свое жилище и затушил лампу.

Через несколько дней строительство памятника было закончено, но строившие его не желали расходиться. Они сидели на не употребленных при строительстве бревнах, курили и беседовали.

Невысокий лысоватый мужичок, у которого не было правой руки, зло выговаривал остальным за то, что те, по его мнению, слишком быстро работали. Говорил, что такой памятник можно было и год строить, и даже попробовал посчитать, сколько бы сигарет каждый заработал, но сбился со счета и замолк. Некоторые согласно закивали. Другой, седобородый старик, сказал, что кабы краску добыть, то еще пару недель можно было б постройку красить, но на вопрос: «Где добыть краску?» – никто ответить не мог. После прозвучало еще несколько соображений, но, ввиду их явной неосуществимости, все они вскоре растворились в тревожной вечерней тишине. И так длилась тишина, пока кто-то не всхлипнул совсем не по-мужски, а потом послышался чей-то тяжкий вздох и зашевелились мужики, стали расходиться молча, без прощальных слов.

Памятник вышел на славу. Внутри частоколом поставленных бревен на высоком постаменте стояла побеленная русская печка, трубою рвавшаяся в небо. Григорий обошел несколько раз вокруг, ухмыльнулся, вообразив себе что-то из будущего, и зашагал к дому.

Лето готовилось к осени. Ветерок расчесывал выжженную солнцем траву вдоль взлетной полосы, а его старший собрат высоко в небе гнал на восток одинокие облака.

И вот из одного далекого облака вынырнула черная точка и стала медленно увеличиваться, а вскоре донеслось и жужжание, заставившее Григория, не дойдя до дома, остановиться и задрать голову вверх. Отыскав взглядом приближающийся самолет, он одержимо улыбнулся и закричал что было сил: «Летит! Летит!» Потом в несколько прыжков оказался на крыльце, распахнул дверь и, не убирая с лица странную застывшую улыбку, остановился посреди комнаты, обратив на себя удивленные взгляды Харитонова и Петровны. Отдышавшись, Григорий только собрался было сообщить им новость, но тут жужжание мотора проникло и в дом. Харитонов ринулся на двор, хозяин выбежал следом. Когда женщина вышла на крыльцо, мужчины уже стояли посредине бетонной полосы и яростно размахивали руками. Большой военный самолет медленно плыл по небу. Долетев до полосы, он как бы притормозил в воздухе, затем стал разворачиваться и тут из его брюха что-то выпало. Харитонов и хозяин впились глазами в падавший предмет, тем более что падал он прямо на них. Раздался хлопок парашюта, и мужчины увидели опускающийся плавно вниз большой брезентовый тюк. Опустился он в нескольких метрах от них. Когда Василий и Григорий подошли к нему, раздался еще один хлопок парашюта, и они увидели, как чуть в стороне прямо на кроны деревьев опускается гаубица. Самолет, уже развернувшись, отдалялся от полосы, сбросив вслед за гаубицей несколько больших ящиков, приземлявшихся на парашютах там же в лесу.

Тюк был высотой в человеческий рост, но очень тяжелый. Поднять его двое мужчин не смогли, поэтому решили докатить его до дома, а там уже распотрошить и все содержимое занести внутрь.

Пока катили, мимо в сторону леса прошла Петровна.

– Ты куда? – обернувшись ей вслед, спросил Харитонов.

Она остановилась.

– Надо, чтоб пушка врагам не досталась! – сказала, подождала минуту, то ли ожидая от Харитонова каких-то слов, то ли просто рассматривая его на память, потом пошла дальше.

Докатив тюк до крыльца, Харитонов и хозяин отдышались.

– Вот дура! – вымолвил Григорий. – Рожать ей надо, а у самой одни пушки в голове!

Он деловито осмотрел тюк, нашел шов и стал его взрезать ножом. Когда сняли брезентовую оболочку, содержимое распалось на множество коробок, мешочков, упаковок.

– Ну, с этим уже легче дело иметь! – проговорил хозяин, поднимая с земли плоскую коробку, перевязанную красной лентой. – Давай все это в дом заносить.

Харитонов взял в руки два мешочка, вроде как с крупой, и зашел внутрь. Когда снова вышел, увидел в руках у Григория пачку писем. На лице хозяина возникла озабоченность. Харитонов решил его не трогать и самому занести все в дом. Носил недолго, минут с десять, а когда занес последнюю коробку, то вслед за ним в комнату вошел и Григорий. Положил письма на стол, а наткнувшись на вопросительный взгляд Василия, пояснил:

– Письма за последние три года дошли. Я думал, что меня забыли все, а оказывается – почта плохо работала…

Хозяин закурил сигарету и присел на стул. Аккуратной стопочкой сложил перед собой письма и принялся за верхнее. Внимательно прочитал обратный адрес, потом надорвал конверт и вытащил несколько листков из школьной тетради, исписанных мелким спешащим почерком.

Василию было неловко. Желая оставить хозяина одного, он вышел на крыльцо, взял там пустое жестяное ведро и направился к ручью. По дороге остановился в малиннике, нарвал поспевших ягод.

Перед ручьем опустился на корточки. Набрал воды, поставил ведро рядом на песок, а сам не мог отвести взгляда от своего отражения на поверхности совершенно прозрачной воды. Отражение магнитом притягивало, так и хотелось опустить лицо в ручей, чтобы прохладная вода освежила обветренную кожу. Повинуясь этому «магниту», Харитонов все ближе и ближе наклонялся к воде, пока глаза не увидели, как дернулось и сорвалось с места его отражение. Удивленно повернув голову, он провел взглядом отражение своего лица, поплывшее вниз по течению, а когда вновь посмотрел на воду перед собой – увидел лишь песчаное дно. На поверхности воды более ничего не отражалось. Харитонов вскочил на ноги, схватил в руку ведро и замер, глядя на искрящуюся кристально-прозрачную воду. Почудилось чье-то присутствие рядом, в воздухе возник незнакомый пряный запах.