Биение сердца - [23]

Мужчина, еле слышно постучав, заглянул в спальню дочери, как будто откликнувшись на размышления гостя.

— Хочешь чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — присел Саша, покачав головой.

— Хотя бы чай или кофе? — предложил ещё раз хозяин, но у него самого не было морального запаса, чтобы настаивать на чем-либо, поэтому на второй отказ он удалился.

Примерно в двенадцать позвонил Валера. Не прозвучало и трех фраз, как более опытный и старший уловил нечто ненормальное в голосе второго.

— Ты… нашел свою Марину вчера? — издалека закинул удочку он.

— Я… да, нашел. — Рокер почувствовал сдавливающий горло спазм. «Не потерять бы теперь…».

— И как?

— Давай в другой раз поговорим, ладно? — попросил парень. — Не хочу сейчас. Не могу. Не способен.

— Понял. Выпить хочешь? — судя по депрессивному настроению, надо было поманить обычным безотказным средством. Валера выводил из любых состояний подобным образом кого угодно.

— Не хочу. Не сегодня, — коротко и быстро изумил Саша приятеля. Отказывается напиться? Это что-то… — Позже созвонимся, ладно?

Положив трубку, молодой человек отключил звук, оставив лишь вибрацию, и лег в очередной раз пластом. Марина… в самом деле, сможет ли он без неё теперь вообще? Его жизнь, его будущее, его судьба — с ней, только с ней, лишь с ней. А иначе как? Как по-другому? Да, по-другому только пить и останется. Без неё… слезы потекли из-под ресниц Саши. Нет, без неё ничего не будет, это невозможно! Марина должна быть, и мертвая хватка его любви устремилась через улицы, районы и пространства к её душе. Она её закуёт в кандалы и оставит у себя за пазухой. И с Мариной всё будет хорошо. Любопытно, а как выглядят души? Что они такое? Парень старался, как мог, сжечь хоть чем-нибудь время, перепрыгнуть мост из него и услышать уже, наконец, что всё прошло гладко, что Марина в безопасности. Но часы издевались и шли очень медленно. Минутная стрелка в его глазах двигалась как часовая. Несмотря на свет дня за окном ему казалось, что сумеречно и темно. Его света не было — его свет спал под наркозом, под хирургическим ножом, под искусственной вентиляцией легких и с искусственным кровообращением, опущенной до двадцати семи — двадцати шести градусов температурой тела, с подключенными датчиками, девушка, лежащая недвижимо на ровном столе. К его счастью, он не мог всего этого видеть и знать, иначе, скорее всего, ему стало бы ещё хуже.

Четыре часа дня минуло, а из клиники так и не звонили. Сашу начало лихорадить. Стоит ли попросить Виктора Николаевича позвонить туда самому? Он знал, то мужчина и сам беспокоится, но держит себя в руках. И ему следует себя держать. Согласившись на чай, молодой человек всё-таки вышел на кухню и теперь они вдвоем сидели молча, разделяемые столом, и боялись узнавать сколько теперь точно времени. Нужно было ждать, ждать и ждать. Наконец, к пяти часам, телефон отца Марины разбудил звонок. Быстрее поднимая его со стола и глядя на экран, мужчина едва не выронил вещь из рук, прошептав «жена!». Именно мать девушки должна была позвонить и сказать, чем закончилась работа хирургов. Сашка замер, смотря на то, как муж отвечает своей супруге, и лелея надежду, что всё обошлось благополучно.

Первые мгновения лицо Виктора Николаевича совершенно не менялось, и Саша не мог угадать, что тот услышал. Но потом складки на лбу того дрогнули, губы будто обмякли и во всем его виде отразилось спокойствие. Ещё не разбирая произносимых мужчиной слов, парень догадался, что Марина жива.

— … хорошо, да, я ещё позвоню тебе попозже, — закончил разговор папа его первой и единственной любви, и поднял взгляд на певца.

— Всё в порядке, да? — несмело прошептал он.

— Операция прошла нормально, — мужчина выдохнул и тут же повалился руками на стол, кладя на них лицо и качая головой. — Господи, спасибо, спасибо! Боже, как же это всё трудно каждый раз переживать, Господи…

Саша замер, давая выговориться и отойти отцу Марины от нервного напряжения. Ему самому захотелось подняться и бегать с нечленораздельными криками, но он впал в ступор, продолжая осознавать, что с его любимой всё хорошо и самые худшие опасения, к счастью, не подтвердились. Всё вокруг стало как-то солнечнее и прозрачнее, будто до этого заволоченное мутной дымкой. Даже звуки появились, хотя вроде бы их не было до последней минуты.

— Дядь Вить, — решился, наконец, побеспокоить его Саша. Мужчина поднял лицо. — А когда её можно будет увидеть? Я хотел бы навестить Марину…

— Не так быстро. — Он серьёзнее взглянул на парня. — Это только первый этап, сынок, подожди. Сейчас её переведут в реанимацию, там посмотрят день, как идут дела, и решат, переводить ли в палату. А там будет видно.

— Хорошо, тогда… могу я через вас узнавать, как всё обстоит? — ему кивнули и, взяв номер мобильного отца Марины, Саша, вежливо попрощавшись, покинул эту квартиру, в которой не только когда-то пережил самые великолепные часы любви, но и в которой теперь познал муки горести и ад непредсказуемого ожидания. Эти стены становились для него роднее, чем собственный дом, настолько пропитались важными вехами его жизни. Но и те и другие ему хотелось оставить в прошлом, чтобы начать всё заново, по новой, с нуля, с чистого листа, на котором не будет мазни и ошибок. С первой же, заглавной буквы, теперь стоило всё выводить с особым старанием и тщательностью.