Биение сердца - [16]

— Но ведь… у неё же уже была одна! Почему?..

— Тебе нужны подробности? Тебя это так волнует? — не оглядываясь, отворил тот и остановился на пороге.

— Да, меня это волнует! Я переживаю за неё, меня тревожит её состояние!

— Что-то, — мужчина развернулся и посмотрел в глаза Саше. — Я не помню тебя тут уже года два, если не больше. Откуда вдруг ты тут взялся со своими переживаниями и волнениями? Иди домой, мальчик. Я знаю, что ты и так доставил моей дочери много разочарований. Она никогда с нами не делилась, но я это и без того знаю.

— Виктор Николаевич! — поймал Саша дверь, продолжая разговор. — За два года многое произошло и изменилось. Я знаю, что я виноват перед Мариной во многом, и перед вами из-за неё, что не сделал счастливой, но не прогоняйте меня! Я не смогу спокойной уйти, уснуть, жить дальше, если не узнаю, что с ней, не убедившись, что она в безопасности! Я многое понял за прошедшие годы.

— И что же ты понял?

— Что я люблю её! — храбро бросил Сашка, что произошло, наверное, не без помощи загулявшейся в крови водки. Но, возможно, на таких эмоциях он бы произнес это и без него. — Я люблю её, о чем, в принципе, всегда знал, но не признавался себе в этом. Я был дураком… и сейчас не намного умнее, но я точно знаю, что это единственное, что неизменно во мне — я всегда думаю о Марине! Считаете, что я напрочь забывал о ней на эти годы? Ошибаетесь! Я всегда о ней вспоминал, только решимости не хватало и уверенности, и вот теперь, когда я нашел её, эту веру в свою любовь, когда я хочу исправить содеянное, Марина пропадает, вы гоните меня…

— А ей ты сказал всё это? Что любишь её? — мужчина проницательно прищурился. Саша запнулся.

— Нет, не сказал. — Да и собирался ли? Будь всё в порядке, он посчитал бы ненужным эти признания и уладил бы всё делом, а не словом. Разве не было бы так правильнее? Но сейчас, когда непонятно что происходит с состоянием Марины, сейчас он мог гарантировать, что увидь её — и скажет «я люблю тебя» тотчас. — Но я хочу сказать ей это, Виктор Николаевич. Пожалуйста, помогите мне с ней связаться. Ведь можно ещё поехать в больницу?

— Нет, туда уже никого не пустят, посмотри на время. — Отец девушки покосился на свои наручные часы. — Она в палате с матерью. Нам остается ждать только исхода завтрашней операции…

— Нет… нет-нет, я должен увидеть её и поговорить с ней! Завтра ведь всё будет хорошо, правда? Ведь ничего серьёзного? Она была такой бодрой, если бы было что-то серьёзное…

— Александр! Ты думаешь, что больные люди всегда выглядят больными? Ты считаешь, что больные люди не могут быть красивыми и улыбаться? Ты глуп и наивен! Они куда сильнее здоровых, и это мы, крепкие и беззаботные, можем плохо выглядеть, ныть, плакаться. А борющиеся за жизнь насколько её любят, что не позволяют себе прожить и одного дня, опустив руки и махнув на себя. — Мужчина скинул ботинки и пошел в прихожую, уже не гоня гостя, и тому невольно пришлось разуться и последовать за ним. — Внешность обманчива! Все привыкли воспринимать это только относительно характера, но что мы вообще знаем о внутреннем состоянии людей по их внешнему виду? Марина… дочке оставалось жить два-три месяца, если бы мы не решились на операцию.

Саша упал на стул, чувствуя, как набегают на глаза слезы. Виктор Николаевич достал из пакета две бутылки столичной. Одну тут же открыл и достал два стакана, поставив их на стол. Парень онемел, не в силах поверить в услышанное.

— Во время первой операции ей случайно занесли инфекцию… знаешь, у неё температура не спадала почти два месяца, а врачи только разводили руками и говорили, что это нормально, что это организм реагирует на заживление и хирургическое вмешательство. В результате, больше чем через полгода мы поехали на контрольное обследование, и выяснилось, что это был эндокардит. Это инфекция, садящаяся на сердце. Молодой организм в конце концов переборол его, но он поразил один из клапанов. Он фактически растворился… я вижу, что ты ни черта не понимаешь из того, что я говорю, — мужчина выдохнул, махнув рукой. — Клапаны — они отвечают за ток крови в теле. Я тоже не медик, но биение сердца — это и их работа. А теперь представь, что одного просто нет, и кровь льётся потоком. В таком положении человек живет не долго… — его губы задрожали, заставив приостановить рассказ, после чего, выпив пару глотков, он продолжил. — Происходит отек внутренних органов: печени, легких… и всё. Этого не написано на лбу, Саня. Ничего этого, мать твою, на лбу не написано! И даже почти ничего не болит, пока внутри происходят необратимые процессы. И дочка ни разу ни на что не пожаловалась… она даже не хотела идти на операцию, хотя и понимала, что без неё уже не выкарабкается. Мы с матерью настояли.

— И… но ведь операция поможет? — с надеждой спросил Саша, неосознанно взяв стакан и не заметив, как сам присоединился в компанию папы Марины.

— Если пройдет удачно, то да. Протез клапана обеспечит продолжение жизни, хоть и не совсем полноценной: ограничение нагрузок и прочее… Но ведь операция — это очень сложно, Саня. Никто не дает гарантий. В среднем из ста оперируемых один… — мужчина опять остановился. Достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб. — Сам понимаешь, никто не застрахован.