Биение сердца - [10]
— Это… это очень серьёзно? — Саша чувствовал себя ужасно глупо, потому что не знал ничего о том, о чем шла речь.
— Не бери в голову, — Марина улыбнулась. — У меня был дефект межжелудочковой перегородки, но его залатали. Это такая дырочка, которая мешала крови в сердце циркулировать нормально.
— Но теперь всё в порядке? — у него даже ладони вспотели, пока он слушал девушку. Забота о ней и какой-то неосознанный страх пробрались в душу и, ему показалось на миг, что и его сердце забарахлило. Бедная Марина…
— Да, всё хорошо, — отвела она глаза и поцеловала его в щеку. — Теперь всё хорошо…
В кромешной темноте, защищенной от вторжения света плотной шторой, Саша обнимал Марину, прижимая её спину к своей груди. Его правая рука служила для неё подголовником, а левая, пробравшись под рукой девушки, обнимала тело, бродя по нему кончиками пальцев. Они не спали, утолив свою подзабытую страсть, вспыхнувшую с неожиданной силой. Но осторожничая со своим пылом, парень, всё ещё думая о состоянии возлюбленной, разбудил в себе заботливую нежность, которой в нем почти никогда не было, а если и была, то слишком рано, когда он ещё был чересчур юн и нежность кажется чем-то детским, от чего стоит скорее избавиться. Но в этот раз, став мужественнее, именно эти осторожные и трогательные ноты добавили того, что не хватало им каждый раз, когда отношения подходили к концу. В нынешнем, непонятном состоянии друзей-любовников, этот вкрадчивый язык пламени прежнего пожара заставлял замирать после каждого слова и думать о том, что же только что между ними произошло и что будет дальше?
— Мне бы лучше вернуться домой хотя бы с рассветом, — прошептала Марина.
Неуверенный в том, что быстро найдет в себе силы отпустить её, Саша поцеловал её плечо, думая над тем, а имеет ли вообще какое-либо право задерживать девушку, у которой другой парень?
— Я бы хотел побыть с тобой подольше, — сказал он в результате. — Потому что потом у меня будет забитый график, и…
— О каком «потом» идет речь? — заметила Марина, не оборачиваясь. Её пальцы остановились на запястье возлюбленного. — Ведь мы не решили ничего насчет произошедшего, да и я честно призналась, что у меня есть молодой человек.
— Да, я слышал, — нехотя подтвердил Саша, неосознанно прижавшись к ней теснее, как делает голодный, не желающий разделять с трудом добытый кусок пищи. — Но и что же с того? Сейчас же нам это не помешало…
— Ты думаешь, я захочу продолжать это? — девушка убрала от него свою руку.
— Ну, я бы не хотел, чтобы это осталось ничем, одной встречей…
— Давай не будем говорить об этом? — оборвала она.
— Но почему? — Саша хотел заверить, от чистого сердца, что в этот раз не желает упускать данный шанс, и готов действовать сразу же, но Марина приложила ладонь к его губам. Остановленный, он получил возможность подумать лучше. Стоит ли настаивать, если очевидно, что она не увлечена возможностью вновь быть вместе? Но зачем же было тревожить прошлое? Или она разочаровалась в том, каким он стал? С какой-то же целью она пошла на это всё, а теперь и думать не смеет о будущем? — Ладно, сейчас не будем.
Кончики пальцев заново заскользили по давно знакомому телу, находя на нем новые отметины судьбы. Шрам и изъяны поменьше, выдающие себя едва ощутимыми неровностями, были для Саши переменами в Марине, чем-то, что произошло без него и изменило её. Полосной разрез груди и рубцы от дренажных труб и электродов, вытащенных после операции, для самой Марины были не просто неровностями на теле, а ранами, оставшимися после битвы за жизнь. Пусть Саша не посчитал их недостатками, испортившими внешний вид, но дано ли ему будет когда-либо понять, каких сил и мучений стоят бледнеющие шрамы? Впрочем, заведи они эту тему вслух, наверное, он бы нашел, чем похвалиться в ответ, в виде разбитой в детстве коленки или следов от давних ссадин, полученных вообще неизвестно как по пьяни. Мужчины умеют самому значимому не своему на равных выставить своё пустяковое ничто. Какой огромный пласт разных дней, проведенных отлично друг от друга, лег между ними! И мысли Саши вертелись всё ещё около того, почему же в Марине нет прежнего желания и огня? Разговор не о сексе, конечно — он только что был чувственен и прекрасен, — но где её серьёзность в плане отношений? Что с ними не так? Что в нем теперь не так? Неужели он так стал плох, что не вернет первую и самую лучшую свою любовь под свою крышу? Ему не стоит так просто сдаваться, ведь он уже хорошенько заучил, как всё равно вернется к тоске по ней и воспоминаниям. Это нужно прекратить раз и навсегда, завладев Мариной безраздельно.
Саша развернул её на себя и вновь покрыл лицо поцелуями, такими повелительными и меткими, что каждый из них будто заявлял право на обладание целуемой девушкой. Подмяв её под себя, родную и близкую, слившуюся с ним телами так безропотно и знакомо, что не оставалось сомнений в их долгом счастливом прошлом, где они были самыми любимыми друг для друга, парень
предался страсти по новой, проникнув между ног отдающейся Марины. Их бедра стиснулись воедино, крепко прижимаясь одни к другим, руки переплетались и искали изгибы, лаская, сжимая и вытаскивая стоны из разгоряченных тел. Саша всё сильнее тонул в этом ощущении настоящей интимности, без пошлости, без грязной до отвращения чуждости, без откровенного равнодушия в получении удовлетворения. Он выхватывал наслаждение от того, что дарил его же, хотел им одаривать, хотел знать, что Марина не забыла тех ночей, что напролет проходили в объятьях, на смятых простынях, по-юношески скоро и радостно. Они узнали первые оргазмы в своей жизни друг с другом, но те наивные открытия казались не до конца выкопанным сокровищем. Теперь, когда они опытнее и зрелее, теперь они могут получать в десятки раз больше удовольствия. Саша чувствовал это по себе. Каждая клеточка его плоти приходила в экстаз от соприкосновений с девушкой, каждый её выдох щекотал кожу до эйфории. Марина, милая, маленькая и чудесная, его нежный ангел, Марина…
Принцесса Беллона, не сумевшая разобраться в своих чувствах и отношениях с любимым рыцарем до конца, обретает большую свободу и выходит в высший свет. Сильно ли изменится её жизнь, или она станет совсем другая? Вторая часть саги "Орден Стеллы Нордмунской".
Многовековая любовь и перерождение. Счастье или проклятье для тех, у кого меняются жизни, но не меняются чувства?
Жизнь настоящих вампиров трудна и скучна, далекая от книжных историй, она предоставляет им в соперники вовсе не оборотней и инквизицию, а людскую глупость, с которой, как известно, бороться бесполезно.
После постигшей её драмы, которой закончилась первая любовь, принцесса Беллона пытается вернуться к жизни, ко двору, наладить свою судьбу. Но даже теперь, став осмотрительнее и серьёзнее, она всё равно не всегда может противостоять козням злого рока, который нависает над их королевской семьёй и, порой кажется, всем Феиром. Неизвестный жених, сомнительное покровительство, тайны фрейлин и брат-наследник, катящийся в пропасть - есть ли спасение от всего этого? В тексте есть: насилие, драки и сражения, дуэли 18+.
Юная принцесса Беллона влюбляется в рыцаря, чей идеал - порочная и падшая женщина. Стоит ли попытаться забыть о любви, оставаясь самой собой, или взяться соответствовать идеалу возлюбленного, опозорив честь королевской семьи? Первая книга из саги "Орден Стеллы Нордмунской".
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.