Библия Ветхозаветной Церкви - [4]
Одна из уникальных черт Ветхого Завета показана в ветхозаветном повествовании о богоявлении на горе Хорив. Это — отправная точка наших рассуждений. Весьма удивительно то, что Дэвид Мид (David Meade) начинает свое исследование ветхозаветного канона с анализа пророков. Он намеренно отказывается от изучения традиции, изложенной в Пятикнижии, не желая делать ее отправной точкой своих рассуждений на том основании, что она «слишком сложна в своем отношении к исторической личности Моисея и не позволяет обнаружить принципиальной взаимосвязи между авторством и традицией».[20] Этот подход, однако, пренебрегает значительным объемом литературы, посвященной канонической авторитетности, которая проистекает из литературных источников, созданных, по убеждению большинства богословов, раньше ветхозаветных пророческих книг, а также бросает вызов библейским критикам, усматривающим в литературных нитях Шестикнижия «параллельные» традиции, которые можно воспринимать в некотором смысле как каноны, возникшие в различных богословских кругах древнего Израиля.[21] Ветхий Завет на всем своем протяжении указывает на то, что его канон целиком и полностью определяется властью, дарованной Моисею; именно здесь мы и должны искать причины его формирования. История же будет рассказана ниже.
Законы Ветхого Завета были впервые возвещены на горе Хорив (Синай) перед многотысячным собранием израильского народа. Заповеди были услышаны всеми, кто вышел из Египта; в Чис. 2, 32 сказано, что по исходе из Египта Израиль был весьма многочисленен.[22] Таким образом, возвещение закона не было делом незаметным или тайным. При этом событии присутствовало огромное число очевидцев. Бог явил слышимые и видимые знамения Своей власти перед великим множеством свидетелей. Полагаю, что это — бесспорный факт. В Исх. 19, 9 Господь говорит Моисею: «Вот, Я приду к тебе… дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою… ибо в третий день сойдет Господь пред глазами всего народа» (Исх. 19, 11).
Таким образом, пришествие Господа и возвещение им Своих законов было засвидетельствовано всем народом. Помимо Писания, ни один из сколько–нибудь значимых религиозных документов, претендующих на каноничность, не содержит указаний на то, что явление Бога было удостоверено всем народом. Моисею Господь сказал: «Я приду к тебе в густом облаке…» (Исх. 19, 9). Утром третьего дня явились молнии, громы и звук трубный (Исх. 19, 16). Господь сошел на гору в огне, и восходил от нее дым, как дым из печи. То, что увидели и услышали израильтяне, вселило в них трепет. Громы и звук трубный все усиливались и усиливались (Исх. 19, 16.19; 20, 18). На весь народ напал великий страх, ибо то, что происходило с ними, было незабываемым. «Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и увидев то, народ отступил и стал вдали. И сказали Моисею: говори ты с нами, и мы будем слушать, но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть» (Исх. 20, 18–19; ср. Втор. 5, 25). Гипотеза о том, что эти события были истолкованы ретроспективно, не имеет под собой никакой библейской основы и оставляет нас в недоумении: зачем кому–то понадобилось создавать подобное повествование, и почему в то время его следовало считать каноничным более, нежели теперь.
Не исключено, что Господь и далее возвещал бы Свои законы посредством видимых и слышимых знамений, однако сами израильтяне настойчиво умоляли Моисея стать их посредником, чтобы им уже не приходилось общаться с Богом напрямую. Напуганные иудеи решили, что непременно умрут, если будут слышать громоподобный глас, который, очевидно, напоминал им извержение вулкана. Израильтяне убоялись страхом великим. В отличие от других древних текстов, Пятикнижие свидетельствует о том, что народ Израилев просил Моисея о посредничестве потому, что не мог вынести вида Божественного величия. Вот почему с этого момента Господь говорил с Моисеем следующим образом: «Так скажи сынам Израилевым: вы видели, как Я с неба говорил вам» (Исх. 20, 22).
Вот почему в подтверждение Божественного происхождения этих законов Ветхий Завет ссылается на великое множество очевидцев.[23] Все собрание израильтян слышало и видело явление Господа Бога, и событие это произвело на них неизгладимое впечатление. Господь явил Свое могущество всему множеству народа; заповеди были даны Моисею и всему Израилю на глазах у многотысячной толпы, далеко не втайне. Народ Божий был «очевидцем Его величия».[24]
Этот принцип откровения подчеркивается в Книге Второзакония постоянно. Следует сказать, что увещевания Второзакония обращены к поколению, чьими родителями были израильтяне, вышедшие из Египта. Это очень важный момент, и читатель не должен его упускать. Все призывы, которые мы читаем на страницах Второзакония, предполагают эту родственную связь и не имеют без нее особого смысла. Слушатели Моисея во Второзаконии были очевидцами событий на Синае. В то время они уже были достаточно взрослыми, чтобы помнить Хорив. Собрание израильское состояло из людей, чьи родители погибли в пустыне. Эти самые люди боялись за своих детей, полагая, что при неудачной попытке захвата Ханаана они непременно будут взяты в плен. Как иронично, что в Ханаан вошли именно их дети — те, к кому Моисей обращался во Второзаконии (Чис. 14, 31; Втор. 1, 39; 2, 14–15).
Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.
В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.