Библия и мировая культура - [40]

Однако есть еще одно толкование, корнями уходящее в иудейскую экзегезу, но имеющее общефилософский и общечеловеческий смысл. Возможно, что «создадим» («сделаем») обращено Творцом к самому становящемуся творению — к человеку, который должен сознательно откликнуться на импульс воли Божьей и стать человеком. Кажется, библейский текст подчеркивает, что процесс становления человека — становления личности — невозможен без самого человека: каждый человек, получив огромный потенциал от Бога, реализует его по-своему, так или иначе сотворяет себя самого. «Создадим», «сделаем» выглядит как формула соученичества, сотворчества, к которому Бог приглашает человека. Эта формула несет в себе чрезвычайно важную для Библии идею — идею свободы воли, свободы морального выбора, без которой человек не может быть человеком.

«По образу и подобию Божьему» — в этом суть библейской антропогонии и кардинальное ее отличие от предшествующих (и соседних) антропогонических преданий. Это выражение не может иметь в виду внешний, телесный облик человека, ибо сам Бог — чистая духовность. Речь и идет о сфере духа, которая единственно может быть сферой человеческого Богоподобия. Она заключается, во-первых, в личностном уровне человеческого разума (в природе разум диффузен и не осознается ею самой; «разумная» природа не мыслит); во-вторых — в свободе воли, данной человеку; наконец, в-третьих — в способности к творчеству и духовному совершенствованию. Уже древние комментаторы отмечали, что слово целем («образ») имеет в виду духовный склад человека и только в таком значении употребляется в Танахе. В равной степени и слово демут, или дмут («подобие»), употребляется в Торе тогда, когда требуется определить явление, не имеющее аналогов. Так что только человек из всех живых существ несет в себе «образ Божий» и являет собой «подобие Божье». «Образ Божий» — тот свет Божий, который в человеке, как верит религиозная традиция, не может быть уничтожен никогда, он сохраняется даже в самой заблудшей, ничтожной и преступной душе. «Образ Божий» заложен в человеке изначально и существует в нем вечно. В свою очередь «подобие Божье» — отражение нашего осознанного стремления достичь совершенства, «уподобиться» Богу, подражать во всем Его действиям. Неслучайно еврейская комментаторская традиция связывает слово адам с адамэ — «уподоблюсь», а девизом подлинно праведного человека полагает адамэ ле-Эльон — «уподоблюсь Всевышнему».

Согласно еврейской мистической традиции (Каббале), в первом рассказе предстает Адам Кадмон — Адам Первоначальный, Первообраз всех вещей, Праобраз человека, воплощение рода человеческого, отражение универсума и образа Божьего. Он был велик, как мироздание, его телом была земля, его костями — камни, его волосами — леса, его жилами — реки, его глазами — озера. Адам Кадмон вобрал в себя все безмерно благие качества Всевышнего — мудрость, ведение, красоту, силу. В нем уже существовали потенциально души всех людей; он был целостным, гармоничным и не знал внутренних диссонансов. Адам второго рассказа — Адам Афар («Человек Перстный», «человек из праха») — заявлен как существо более сложное и противоречивое. О нем сказано: «И образовал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек душой живой [существом живым]» (Быт 2:7). Глагол йа-цар имеет также значение «пересоздал из того, что было раньше». Из этого следует, что, создав Адама Первоначального, Бог трансформировал его, дав ему более сложную сущность. Адам Афар имеет дихотомичную природу: с одной стороны, он — «из земли» (мин ѓа-адама), с другой — получил «душу животворную», или «дыхание жизни» (нишмат хайим). Это означает, что человек соединяет в себе начало биологическое, тленное, смертное — и бессмертное, «душу животную» (нэфеш ѓайа) — и душу вечную (нешама), являющую собой частицу Духа Божьего (Руах Элоѓим), «искру» Божью в человеке (в христианской антропологии она отождествляется с духом).

Таким образом, согласно библейским представлениям, человек — существо духовно-телесное, точнее — телесно-духовное, ибо духовное начало в нем осмысливается как важнейшее и ведущее. Неслучайно именно после того, как человек получает частицу Божьего дыхания (вечную, или «разумную», душу), он становится «существом живым», т. е. получает и «душу животную» — нэфеш. Это означает, что только от высшей — разумной — души получает жизнь «душа животная», оживляющая тело человека через его кровь (типологически она сходна с аккадской напишту), но после смерти не переходящая в жизнь вечную. Последнее дано лишь «разумной душе», человеческой духовности. Именно слово нешама прозвучит в Книге Притчей Соломоновых, где душа человека уподоблена светильнику в руках Господа: «Светильник Господа — душа человека…» (Прит 20:27). Как полагает Д.В. Щедровицкий, библейский стих в Быт 2:7 «описывает… воздействие духа на подчиненные ему сферы и уровни человеческого существа, необходимое для проявления личности на земном, вещественном уровне»[128].

Итак, возникновение человека с точки зрения Библии лежит за пределами антропологии в ее биологическом смысле. Человек становится человеком только тогда, когда в нем соединяются две великие сферы — Природа и Дух. Согласно замыслу Божьему, осуществить свое духовное предназначение человек может только в двойственности и одновременно в единстве плоти и духа. Человеку в отличие от всех живых существ дано самосознание, дан высокий разум. До сих пор величайшей тайной для науки остается работа человеческого мозга — при том, что достаточно хорошо изучены его вещественный состав, происходящие в нем химические реакции. Почему человек мыслит и творит, но не мыслит и не творит примат, у которого мозг примерно такого же веса и объема? Сегодня ученым ясно, что бездна, пролегающая между сознанием человека и сознанием высших приматов, так же непреодолима, как между сознанием последних и какой-нибудь инфузорией-туфелькой. Понятно также, что сознание человека — результат грандиозного мутационного скачка. Остается только понять, чем (или кем?) он вызван! Недаром английский писатель и мыслитель Г.К. Честертон говорил: «Возникновение человека — это не эволюция, это, скорее, революция».