Библиотека моего сердца - [3]

Алан рассерженно зашипел и спрыгнул на пол.

— Линда, простите, пожалуйста. Я его обыскалась.

— Ничего страшного. Ты не занята? — Не успела Джун ответить, как соседка протиснулась в дверь и решительно направилась в гостиную, бросив через плечо: — Мне без молока, я на диете.

Джун налила две кружки чая. Линда уже расположилась на диване и листала «Войну и мир».

— Боже мой, дорогая, зачем ты так себя мучаешь? — Она с отвращением швырнула книгу на пол.

— Мама любила этот роман.

— Бедняжка совсем не разбиралась в литературе. Я принесла ей все романы Джилли, а она так ни одного и не прочитала, представляешь? — Линда в ужасе приподняла густо накрашенные брови. Джун рассмеялась.

— Вынуждена признать, «Война и мир» для меня тоже тяжеловат.

— Слава богу, твоя мама любила джин и сплетни, иначе мы вряд ли бы подружились. — Линда глотнула чая. — Я, кстати, вчера как раз ее вспоминала. Помнишь, на семь лет мы испекли тебе торт из книжки «Чарли и шоколадная фабрика»? Хотели соорудить стеклянный лифт, но где-то перемудрили, и эта штуковина покосилась навроде Пизанской башни. — Она зычно расхохоталась, плеснув горячим чаем на диван.

— Вы пекли лучшие торты на свете, — улыбнулась Джун. На шесть лет мама с Линдой сделали ей торт в виде гигантской паучихи и розового поросенка из «Паутины Шарлотты», а на десять попытались слепить из сахарной мастики Гермиону и Хагрида (в результате получились скорее персонажи из фильма ужасов; тот шедевр Джун с мамой доедали почти неделю).

— Нет чтобы попросить обычный торт «Принцесса», — с притворным раздражением развела руками Линда. — Кстати, как прошел день рождения? Отпраздновала с друзьями?

— Спасибо, нормально.

— Ага… — судя по тону Линды, ей было известно, что единственные друзья Джун — Элизабет Беннетт и мистер Дарси [3]. — А у меня для тебя подарочек.

Она вручила Джун прямоугольный сверток. Та приняла его с некоторым волнением. Линда обычно дарила подарки с подтекстом: в прошлом году это была книга «Как влюбить в себя любого», в позапрошлом — «Как перестать беспокоиться и начать жить». Джун развернула обертку и обнаружила «И что теперь? Начни новую жизнь за 90 дней».

— Я увидела ее в благотворительном магазине. Решила, тебе как раз подойдет, — заявила Линда, сияя от гордости.

— Большое спасибо. — Пробежав глазами аннотацию на задней обложке, Джун зацепилась взглядом за слова «сменить надоевшую бессмысленную работу». — Библиотека — вовсе не бессмысленная работа, — возразила она, не в силах подавить обиженные нотки в голосе.

— Конечно, нет, но… ты же сама понимаешь. — Линда замолчала. Джун напряглась, ожидая неизбежного. — Почти восемь лет прошло. Понимаю, ты тоскуешь по маме. Я тоже по ней скучаю, но не пора ли немного встряхнуться?

Джун сделала глоток чая. Каждый год на ее день рождения Линда заводила один и тот же разговор. Нужно просто молчать и ждать, когда она выговорится.

— Вряд ли ты об этом мечтала в юности, — продолжала та. — Помнишь, перед тем как мама заболела, ты собиралась поступить в университет и стать писателем. Может, настало время воплотить мечту?

— В детстве у всех бывают глупые мечты. Мне нравится работать в библиотеке.

— Допустим, но не обязательно в таком захолустье, как Чалкот. Ты же хотела жить в Кембридже. Наверняка там тоже есть библиотеки.

— Зачем мне уезжать? Мой дом здесь. — Джун обвела взглядом гостиную: шкаф, заполненный книгами, безделушки на каминной полке, фотографии на стенах. — А как же Алан Беннетт? Вряд ли он перенесет переезд.

При звуке своего имени Алан тихонько заурчал.

— Солнышко, я вовсе не собираюсь на тебя давить. Если ты здесь счастлива — замечательно. Просто, мало ли, вдруг тебе хочется чего-то большего.

Джун отложила книгу и как можно увереннее улыбнулась соседке.

— Спасибо за заботу, только моя жизнь меня вполне устраивает. Ничего не хочу менять.

Линда явно имела на сей счет свое мнение, но промолчала.

— Значит, придешь сегодня на летнюю ярмарку?

Улыбка Джун увяла.

— Э-э… я немного занята.

— Да ладно тебе, ты же сама сказала, что «Война и мир» — полная белиберда. Раньше ты любила ярмарки. — Линда грузно поднялась с дивана и вручила Джун пустую чашку. — Я еще загляну. И учти, Джун Джонс, я знаю тебя как облупленную, так что не вздумай притворяться, будто никого нет дома.

Глава 3

В три часа пополудни Джун уныло плелась вслед за Линдой вверх по склону холма. Солнце палило немилосердно, и девушка прямо-таки чувствовала, как обгорает. Лето никогда ей не нравилось, и не только из-за солнечных ожогов: с самого детства, пока ее сверстники резвились в лесу или у реки, она предпочитала прятаться дома с хорошей книгой.

Летняя ярмарка была единственным исключением из этого правила. Едва почувствовав умопомрачительный запах свежего попкорна и сладкой ваты, Джун хватала маму за руку и тащила к ярмарочному полю, взвизгивая от восторга при виде увенчанных флагами палаток с аттракционами вроде «Поймай уточку» и «Шлепни крысу», лотков со сладостями и большого шатра, где местный Женский институт проводил состязание на самый крупный кабачок и лучший домашний пирог. В день летней ярмарки неписаные правила детской иерархии утрачивали силу, и даже самая замкнутая девочка могла всласть повеселиться.