Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 5 - [19]

В наушниках запищало.

Ваня обнимался с Матвеем Сергеевичем, забыв о недавней ссоре. Михаил Иванович торопил Ваню, требуя передать радиограмму.

И в бухте Рубиновой наконец получили эту радиограмму.

«Находимся в двадцати километрах от острова Ледникового. Связь была утеряна из-за подмокшей рации. Нарты провалились под лед. Стремимся выполнить задание…»

Радиограмма эта была получена на третьи сутки после потери связи. Арктика вздохнула облегченно. Не было ни одного полярника, который с тревогой не следил бы за эфиром, не спрашивал бы товарища за тысячи километров, что слышно о «них».

Никто не знал, чего стоило трем полярникам «выполнить задание».

Они уже не шли, а брели, шатаясь, падая и поднимаясь вновь. Из постромок они сделали веревку, и каждый обвязался ею вокруг пояса. Глаза плохо видели. В ушах стоял шум, как будто море вырвалось из-под льдов и билось о скалы.

Собаки бежали за людьми, но не приближались к ним близко. Верно, Гекса не позволяла.

И люди все-таки дошли.

«Поднимаемся на ледник острова Ледникового», - радировали они.

Люди не поднимались на ледник, а заползали на него, лежа на животах, связанные друг с другом постромками. Они ползли, стиснув зубы, зажмурив глаза от напряжения, кусая губы, в кровь раздирая о шершавый наст обмороженные щеки.

И все-таки добрались до вершины!

Надо было идти дальше. Теперь уже было недалеко.

Три шатающиеся фигуры пошли. Собаки в отдалении бежали за ними. Шерсть на их провалившихся боках торчала во все стороны.

Михаил Иванович по-прежнему шел первым, натягивая веревку. В руках он держал палку и не то опирался на нее, не то щупал дорогу, словно был слеп. И вдруг он… исчез…

Ваня дернулся вперед, упал. Матвей Сергеевич с размаху сел и, расставив свои длинные ноги, уперся ими в снег. Рацию, которая была у него в руках, он бросил и ухватился за нее, как за якорь.

Гекса метнулась вперед и стала лаять на провал в снегу.

– Держись, командир! - крикнул Матвей Сергеевич.

Ваня опомнился. Вместе с Матвеем Сергеевичем они стали тащить постромки. Из снега показалось обросшее, обмороженное лицо Михаила Ивановича. Он судорожно хватался руками за снег. Товарищи помогали ему.

– Трещина, ребятки, трещина… - еле проговорил он.

Ваня бросил снежок в провал. Где-то в глубине булькнуло.

Матвей Сергеевич покачал головой.

Трещину предстояло обойти, сделать крюк километра в полтора.

Еще полтора километра?

У людей не было сил. Этот обход стоил им больше, чем последние двадцать километров. Они уже не могли подняться на ноги, они двигались на четвереньках, заползая на этот последний бугор.

А Михаил Иванович говорил своим бодрым тенорком:

– Последний ведь пригорочек, ребятки, последний… Вот сейчас поднимемся и увидим домики полярной станции. И склад там есть, - переходил он почему-то на шепот. - А в складу том: жирные окороки, ребятки, колбасы копченые… консервы, сардинки, шпроты, маслом залитые… Или мясные консервы… Примус есть там, огонь разожгем и такой суп сварим, жирный, горячий… губы обжигать будем…

От этих слов прибавлялись силы. Люди лезли на бугор.

– Вот заползем, - шептал Михаил Иванович, - заползем и сразу увидим…

Люди все-таки заползли. И увидели…

…Все было пустынно и бело кругом. Словно на краю обрыва, поднималась из снега тонкая, согнувшаяся вверху мачта радиостанции. Домов около нее… не было!

Люди лежали на снегу. Они боялись взглянуть друг на друга. Полярной станции не было. Значит, она обвалилась вместе с берегом.

…Юрий, сидя в бухте Рубиновой у приемника, плакал, не стыдясь даже девушек: он принял радиограмму о положении на Ледниковом. Послать помощь было невозможно: проливы вскрылись. Да и собак в бухте Рубиновой не было.

Через шесть месяцев после всего случившегося «Георгий Седов» подходил к Ледниковому.

Вспоминая все, что рассказывали мне в бухте Рубиновой, я в бинокль рассматривал остров.

Раньше всего я увидел тонкую, чуть загнутую вверх мачту, поднимавшуюся над базальтовыми скалами, похожими на крепостные бастионы.

Потом я увидел ледник, к которому хотел подвести корабль капитан.

На леднике стояли три фигуры: одна - большая и толстая, другая - высокая, тонкая и третья - маленькая. Около них на снегу что-то двигалось.

Много позже я разобрал, что это была рыжая собака на трех лапах.

Корабль ткнулся носом в ледник. Люди спрыгнули на лед. Это были полярники, пополнявшие штат полярной станции. Вновь прибывшие тепло приветствовали трех героев, сумевших за полгода до прибытия «Седова» открыть станцию.

Это они дали «Седову» сведения о льдах, это они направили корабль, помогли ему пробраться через непроходимые льды!

Мы крепко жали руки героям, которые искренне удивились бы, если б их в глаза так назвали.

Я успел передать радисту Ване привет из далекой тундры. Он смутился, покраснел.

Михаил Иванович поднялся с нами на борт корабля. Сидя в каюте, поглаживая свою отросшую бороду, он рассказывал:

– А ведь все трехлапая, все Гекса наша! - говорил он веселым говорком. - Не будь ее, мы бы погибли. Видим, подбежала она к радиомачте и давай рыть снег… С чего бы это? Пополз я к ней, стал помогать. И докопались мы с ней… до конька крыши. Дом-то был под нами! За шесть лет его так снегом занесло, что и не видно было… Ну, мы и раскопали дом… Хотя раньше мы разыскали дверь склада. Откуда только силы взялись? Открыли дверь, а прямо перед нами - окорок жирный! Я взял у Матвея Сергеевича его финский нож и отхватил самый лучший кусок, - Михаил Иванович улыбнулся. - Матвей Сергеевич дал его Гексе.