Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(28), 1984 - [8]
— Умер-то Новиков от чего?
Женщина молча открыла калитку, вышла на улицу, показала рукой на скамейку:
— В ногах-то правды нет, присаживайтесь, — села рядом, смахнула платком с глаз набежавшие слезы. — Не умер, погиб он.
— Как погиб? — удивился Золотов.
— Так и случилось. Беда подбирается нежданно-негаданно. Надо же мне было в тот день уехать. Лекарства хотела для него получить, по пути барахлишко поменять… Голодно мы жили в ту зиму. Без меня-то он и подался в лес к Харитоновой скале, сорвался с нее. Все следы какого-то Федора хотел отыскать…
— Какого Федора?
— Знакомого дружка по лагерю. Перед смертью тот открылся Васе, будто бы с самолета был сброшен недалеко от нашей караулки. Да на предателя нарвался. Спохватился только, когда о том ездовой какой-то остерег… Так Василию о нем и сказал: «Спасибо ездовому, что предупредил меня о провале. Если бы не он, быть бы большой беде». Бумаги какие-то важные тот Федор оставил около Харитоновой скалы.
— Вы подозрительного ничего не заметили после гибели Василия Андреевича? Не приходил ли кто без вас?
— Узнать об этом было не у кого…
— Из дома ничего не исчезло?
— В том-то и дело… Вася целую тетрадь исписал, отослать куда-то хотел. Я прятала ее за икону. Да кто-то ее забрал.
— Василий-то Андреевич как из лагеря бежал?
— Попал в плен, в концлагерь, оттуда доставили в то мерзкое место, где какая-то немка Марта всю кровь у наших забирала. Правда, у Василия и у этого Федора выкачать не успела… Произошел странный случай. Марта-то сама пожаловала к ним. Федор, когда увидел ее, очень удивился, что-то хотел сказать, но эта «Рыжая ведьма» стала в него стрелять. Очнулся мой только в сарае. Бросили его туда потому, что одна яма с трупами была полной, а новую еще не выкопали… А тут еще что-то у них произошло: забегали, принялись ломать вышки, жечь забор. Вася, когда пришел в чувство, понял, что немцы бежать собираются, стал думать, как из сарая выбраться. Задняя-то стенка упиралась в забор… Вот он и оторвал одну доску и очутился на воле…
Глубокой ночью Новиков ползком добрался до кустов терновника, продрался по ним до оврага, пошел в сторону жилья. Оказался на чьем-то крылечке. На слабый стук дверь приоткрылась. Увидев почти голого человека, женщина отпрянула, но потом несмело подошла к нему, помогла войти в дом. Забинтовала раны, накормила, дала одежду и проводила в лес, подальше от опасности.
— Часто он вспоминал свою спасительницу, — проговорила Зинаида Сидоровна. — Все говорил, как только окрепнет, отправится на розыски этой Анны Окуневой…
Когда Андрей Петрович рассказал об Анне Григорьевне Карповой из Хартусской, женщина даже застонала от досады.
— Ой, лишенько! Выходит, запамятовал он ее фамилию-то. Все говорил, что она у нее на рыбный лад.
Василий подробно об этом написал и отправил письмо. После его смерти приезжал молоденький офицер, расспросил, как тот оказался на хуторе, где погиб. Побывал около Харитоновой скалы и уехал обратно в город. Больше Зинаиду Сидоровну никуда не вызывали и не о чем не расспрашивали…
Перед тем, как уехать назад, Золотов разыскал могилу Новикова. Она находилась на опушке дороги, обнесенная заборчиком, обложенная дерном. На могильном холмике стоял памятник с пятиконечной звездочкой.
Не забыт солдат. Над ним шумит лес, низко склоняются полевые цветы.
НЕОЖИДАННЫЕ НАХОДКИ
О СВОЕЙ поездке Золотов рассказал Елисееву и Казанцу. Председатель горисполкома не мог спокойно слушать: ахал, качал головой, вскакивал с места, а когда полковник закончил, радостно произнес:
— Так, так, палки-моталки! Значит, нащупали ниточку.
— Что верно, то правильно! — вторил ему Елисеев. — Но эти данные только начало. Их надо подкрепить другими свидетельствами и постараться отделить реальные факты от вымысла… Тем более, что у нас есть и несколько других версий, над которыми тоже работают…
— Ты что, Виктор Сергеевич, считаешь показания женщины с четвертой караулки фантазией? — не утерпел Казанец.
— Как-никак эти сведения получены из вторых рук да еще через тридцать пять лет! То, что вам удалось установить место лагеря в совхозной усадьбе, это чрезвычайно важно.
— Важно и другое: ездовой Скороходов не виновен в провале Михеева. Наоборот, подтвердилось, что он действительно, с риском для себя, предупредил Федора Лукича об опасности. — По голосу Золотова можно было понять, что он не разделяет сомнений более молодого собеседника. — Не может ли он нам помочь выяснить: кто выдал разведчика? Возможно, во время следствия и суда он умолчал о некоторых фактах?
— А что? Это верно! — поддержал Андрея Петровича бывший партизанский командир. — Пусть Золотов и съездит к нему.
МОЛОДАЯ доярка, выслушав Золотова, крикнула в сторону:
— Дядя Герасим, к тебе гость пожаловал!
Рыжебородый мужчина, разгружавший подводу, бросил на землю тяжелый мешок, вытер рукавом рубашки с лица пот и стал внимательно рассматривать маленькими, глубоко посаженными глазами собеседника. Весь его вид так и говорил: «Это еще кого нелегкая принесла?» Недовольно ответил он и на приветствие.
— Где вы работали во время оккупации, Герасим Васильевич? — спросил его Золотов.
