Библиотечка журнала «Советская милиция» 3/69/1991 г. - [47]

— Но до срока откомандирования нашего кандидата еще два дня, Семен Семенович, — начал было возражать заместитель, однако Хорин сказал ему, что капитан Безуглый получит дополнительное поручение, и твердо приказал оформить отъезд капитана именно завтра и с утра.

— Слушаюсь! — покорно, но без особого энтузиазма согласился заместитель.

Итак, одно дело было сделано. Теперь предстояло решить, кому передать обязанности старшего розыскной группы. Генерал потер сжатой в кулак рукой подбородок и стал перебирать в памяти оперативников из отдела уголовного розыска. В конце концов выбор свой он остановил на кандидатуре капитана Алешина, человека, по мнению Хорина, завистливого, любящего, чтобы о нем «говорили», ставили в пример другим, но довольно легковесного и неустойчивого. К тому же, как ему недавно докладывал Мухин, Алешин смертельно обиделся на Безуглого за то, что тот на последнем отчетно-выборном партсобрании отвел его кандидатуру в партбюро управления. «У Алешина слабоват характер, — сказал тогда Безуглый. — Он легко меняет свою точку зрения, поддается постороннему влиянию». И Алешин в состав партбюро не попал. «А мне такой и нужен!» — думал генерал.

Решив для себя и этот вопрос, Хорин позвонил на квартиру заместителя и стал говорить ему о Безуглом в превосходной степени, о том, что «парень растет на глазах», что «он, Хорин, давно искал случай и способ продвинуть его» и что «вот совсем неожиданно открылась возможность — министерство распорядилось прислать на курсы повышения квалификации опытного оперативника с тем, чтобы включить его в резерв на выдвижение» и он, Хорин, решил послать Безуглого.

Генерал втолковывал эти мысли своему заму для того, чтобы при случае тот мог бы повторить их. «Пусть никто не думает о моей личной заинтересованности в удалении Безуглого. Пусть все думают: генералу подвернулся шанс посодействовать росту хорошего работника».

— А так как Безуглый выезжает в Москву завтра, — заключил Хорин, — я рекомендую тебе назначить старшим группы вместо него капитана Алешина.

Было уже семь часов вечера, но капитана Хорин застал за работой и срочно вызвал к себе. Тимур, едва открыв дверь в кабинет начальника управления, сразу увидел, что Хорин находится в весьма скверном настроении. Безуглый нерешительно остановился в дверях.

— Проходите, Безуглый. Садитесь.

Генерал кивнул на длинный стол, покрытый зеленым сукном. С обеих сторон его ровными шеренгами стояли тяжелые стулья с зеленой обивкой.

Тимур прошел к дальней от начальника стороне стола и сел так, чтобы лицо его было обращено к генералу.

Хорин оторвал от него сумрачный взгляд, уставился на стол, оперся подбородком на полусогнутую руку и, наконец, приказал:

— Докладывайте, Безуглый, как вы продвинулись сегодня. Какие у вас новости?

Ситуация, по мнению Тимура, складывалась несколько необычная: начальник управления вдруг заинтересовался делом, от которого еще недавно откровенно и старательно уклонялся. А тут вдруг вызов в неурочное время. Дела!

На лице Тимура, видимо, промелькнула тень удивления, что не укрылось от генерала и он постарался пояснить:

— Я спрашиваю о подробностях, капитан, потому что завтра вам предстоит выехать в Москву. На курсы усовершенствования. Перед вами открывается путь к продвижению по службе. Понимаете?

«Вон оно что!» — еще больше удивился Тимур. Но на этот раз ему удалось вместо удивления изобразить на своем лице радость. Он глуповато покивал, делая вид, что все «понимает», что обрадован и даже немного растерян неожиданной милостью начальника. И эта имитация радости и благодарности успокоила генерала.

— Докладывайте, Безуглый, докладывайте… — поторопил он Тимура.

***

…Вернувшись после разговора с генералом в свой кабинет, Безуглый глубоко задумался. До сих пор начальник управления его своим вниманием не баловал. И этот странный интерес к делу Курбатова!..

«Пока несомненно одно, — решил капитан, — меня фактически отстраняют от ведения розыска по делу шеф-повара. Причем отстраняют, делая хорошую мину при плохой игре. По-видимому, мое присутствие здесь мешает генералу».

Мысленно Тимур снова и снова возвращался к своему докладу генералу, вновь и вновь анализировал его поведение, его реакцию на каждую новость. Как бы там ни было, очная ставка была единственным кусочком информации, на который, казалось, отреагировал Хорин.

Почему? Может быть, как раз потому, что очная ставка доказывала причастность Курбатовой (его дочери?!) к организации убийства своего мужа, а генерал все-таки печется о ее судьбе?

Или о своей собственной? Ведь если Курбатова и вправду дочь Хорина, приятного от такого родства мало. Тимур вспомнил, что Паша Симонов, дежуривший в день убийства шеф-повара по Промышленному райотделу и первый обнаруживший «удивительное» сходство Курбатовой с начальником управления, поинтересовался у нее тогда, мол, вы, случайно не родственница Семена Семеновича Хорина? И, что называется, налетел на ответ, полный неподдельного удивления: «А кто такой этот Семен Семенович?».

Выходит, в день убийства Курбатова не только не считала себя дочерью Семена Семеновича Хорина, но даже не подозревала о его существовании?