Библиотечка IP клуба - [11]
2.
Пришел в себя я снова в той же самой коробке, с головой, будто бы до макушки наполненной шуршащими насекомыми. Такое ощущение, что никуда я еще и не выходил, и все, что случилось только что - недолгий нелепый сон. Шея моя, как ни странно, совершенно не болела. Пощупав наугад, я обнаружил там простой стальной штырь, на который голова моя и была столь ловко насажена. Зато болела грудь, пробитая новой медалью. Там был предусмотрен ряд специальных дырочек, но, видимо, их на этот раз не хватило. Нос в виде красной груши тоже был сменным. Уши же мои были на скрепках, которые легко сгибались, принимая нужную форму. Настроение совершенно испортилось. К тому же воняло машинным маслом, которое вытекало из меня при каждом моем шаге, впрочем, это я заметил не сразу, пребывая в некой задумчивости. Что-то большое и темное, может быть, даже крыса, копошилось в полутьме за моей спиной, но я все никак не решался обернуться.
Потом я решил выбросить все это из головы, понадеялся, что тогда и так все пройдет. Я сделал несколько шагов, и ноги мои сами понесли меня к двери. А за дверью уже ждал меня он... Мерзкий тип с мерзко ухмыляющейся физиономией и никогда не отвинчивающейся, как у всех порядочных персонажей, головой. Я ринулся на него, как лев, желая рассчитаться за все и стереть наконец с его благостного личика эту скверную улыбку. Но его меч опять опередил меня...
3.
Когда разум вернулся вновь в мою бедную, набитую опилками голову, я смог рассмотреть новые подробности. Я увидел тонюсенькие ниточки, привязанные к моим рукам и ногам и уходящие вверх, в темноту над занавесом. Так что же все это? Что за неведомое представление? Выходит, я не волен в своих действиях, как мне казалось. До поры до времени я даже не видел этих нитей. Мне разрешается немногое: страдать и думать... Но самые банальные мысли попервоначалу кружились в моей голове, так что я долго не мог воспользоваться этим своим преимуществом - преимуществом существа думающего. Я тщетно старался догадаться, например, кто тот неведомый мастер, что наделил меня разумом. Сделал ли он это случайно или нарочно, желал ли он мне блага или просто хотел посмеяться? Впрочем, какой же смысл смеяться над существом, которое и так полностью в твоей власти? Я неуверенно покачал в воздухе рукой, как бы отказываясь отвечать на такой вопрос, и ленточки зашелестели. Я и сам не заметил, когда направился к двери, не переставая при этом размышлять о своем. Если это всего лишь спектакль, где я - простая марионетка, то что это за спектакль? В чем именно его суть и назначение? Трагедия ли это или пошлая комедия? Мистерия или, быть может, фарс? Я постарался мысленно перебрать весь возможный репертуар, но мое бедное воображение выдало слишком мало названий. Я был заворожен открытием, что сам очутился внутри подобного действа, а оттого и не смог мыслить вполне беспристрастно. Я был лишь уверен, что все это вокруг меня представляет из себя нечто совершенно затасканное, избитое... ...Впрочем, мне достался слишком маленький кусочек действа, роль моя была издевательски мала, чтобы судить обо всем в целом, о художественных, с позволения сказать, достоинствах этого целого. Я только очень жалел, что в свое время, судя по скудному содержимому моей памяти, не слишком-то увлекался театральными постановками и тем паче не баловал своими посещениями ярмарочные балаганы, где в опытных руках веселились и страдали куклы, подобные мне сейчас. Вот и открылась моя дверь. Выйдя наружу, я постарался рассмотреть своего противника непредвзято. Вот вышитый золотом плащ, ботфорты, изящная перевязь, усы, как полагается, и льняные, чуть вьющиеся локоны. Все слишком банально и не способно сказать мне ни о чем, ничем не обозначает то место репертуара, в который я и сам сейчас угодил. Однозначны лишь его и мое амплуа, которые, глядя на нас, трудно спутать. Интересно, отчего эта истеричная улыбка так и не покидает его лица? Может быть, его, беднягу, беспокоит то, как подвывает иногда на поворотах его собственный моторчик? Или, может быть, у него нервный тик, челюсти свело судорогой от моего вида? Чем же это я так страшен? Я украдкой ощупал ряды своих зубов. Никогда бы не подумал, что мой истинный облик столь зловещ... Я решился. - Погоди! - спокойно и уверенно сказал я ему, поднимая вверх руку с мечом. И мне показалось, что и он чуть помедлил, прежде, чем взяться за оружие. Его ясные васильковые глаза, намалеванные на стеклянной колбочке, казалось, смотрели сочувственно и чуть-чуть настороженно. Ах, если бы не эта его идиотская ухмылочка! Глаз его мне было бы вполне достаточно... Свободной рукой я снова рассеянно ощупал ряды своих ужасных зубов. "Да уж, хорош", - подумал я зло и самокритично. Я почти уже верил в то, что в создание, которое шло мне навстречу, был вложен такой же, как в меня, а может быть, даже и превосходящий меня разум. Ведь он - главный герой, ни чета мне, и лицо ему, что греха таить, досталось попривлекательнее моего. Я, конечно, не мог ему улыбнуться, я не мог подать ему никакого иного знака. Но я надеялся, что он, как и я, тоже подозревает, что я разумен. Так что же мы, два разумных существа, будем рубать друг друга, как заправские палачи, на потеху невидимой публики?! Я бы хотел остаться в дверях своей крепости, но ноги мои сами сделали еще несколько шагов, двинув вперед мое туловище, рой жужжащих механизмов, дьявольскую машинку в животе и остро отточенную лучину меча, занесенного над головой. - Послушай! - повторил я уже не так уверенно, не отрывая, впрочем, от него гипнотизирующего злого взгляда, - я так же, как и ты, одинок. Я не знаю, когда начался ты, но я пробудился здесь совсем недавно... Я хотел бы сейчас и здесь предложить тебе большее, чем просто дружбу, большее, чем свою жизнь (да и жизней у меня, по-видимому, множество), большее, чем ты, может быть, в силах теперь немедленно взять. Я хотел бы предложить тебе интеллектуальное сотрудничество, беседу... Его меч просвистел мимо меня, а его глаза излучали сочувствие. Это меня слегка ободрило. - Я и ты, - продолжал я с нажимом, - возможно, единственные мыслящие существа в этом мире. Но мы все-таки мыслим, и это не так уж и мало, значит, мы уже - две совершенно особые точки в мировом пространстве. Мы можем сопоставить наши впечатления и, таким образом, возможно, вырваться за пределы своих нелепых и беспомощных тел, обнаружить изнанку жизни, скрытую от нас пока. Я вспомнил при этом того некто, что живет за моей спиной и о котором я не могу даже думать. Ничего, рано или поздно придет и час этого некто! Он развернулся, задев меня плечом, и взмахнул оружием слишком неуверенно, чтобы это могло ускользнуть от моего внимания. - Мы будем говорить друг другу абсолютно все, ничего не скрывая, только правду или то, по крайней мере, что будет нам искренне казаться правдой. Мы обратим это наше единственное оружие против окружающей тьмы, и, я надеюсь, обнаружим наконец тех, кто за нами наблюдает, то, что нами руководит, кто за всем этим скрывается, мы переиграем их. Я верю, что мы в силах отбросить эту тьму, заменить ее диалогом двух свободных умов, верящих лишь в свое интеллектуальное единство. Мы разрушим все и всяческие границы! По-моему, это была прекрасная речь, в своем роде совершенная, чрезвычайно эмоциональная, остроумная и преисполненная внутреннего достоинства, что я особенно ценю в речах. И не моя вина в том, что как раз в этот момент мой собеседник сделал особенно глубокий выпад и все-таки достал меня. А потом вновь моя голова отделилась от туловища, что меня, впрочем, не особенно удивило. Ведь из беззвучного моего рта исторгались только мыльные пузыри с заточенными внутри них мушками. Это обычно не способствует диалогу. Я уже и не верил в то, что мой противник, как я, разумел хотя бы что-нибудь, что взгляд его был хоть немногим осмысленнее, чем взгляд простой стеклянной игрушки, несмотря на все его колокольчики, кружевные перчатки и бант на шее. Все это - лишь мои пустые фантазии. Я уже, признаться, не верил даже в то, что разумен я сам. Какая, в самом деле, разница, если я не могу издать ни звука, если я не могу хоть раз опустить меча?! Как ни странно, собственное беззвучие - вполне достаточная причина... вполне достаточная причина для того, чтобы никогда больше не упорствовать в своей, слегка пошатнувшейся уже вере в чужой разум.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.