Библейские комментарии отцов Церкви и других авторов I–VIII веков. Ветхий Завет I. Книга Бытия 1–11 - [8]
Многие проницательные читатели прекрасно знают об одной из самых характерных особенностей современных комментариев на Библию: текстом управляет интерпретатор, и его оценки, предвзятые мнения, склонности, идеологические предубеждения подчиняют себе комментируемый текст. Такое положение является следствием современного шовинизма [61], который полагает, будто более поздние критические источники достойны большего доверия, чем ранние. Это предубеждение заставляет читателей смотреть на библейские тексты прежде всего, а иногда и исключительно, через историко–критические линзы, изобретенные современностью.
Хотя мы с уважением относимся к такому подходу, а наши редакторы достаточно хорошо знакомы с современной библейской критикой, при составлении Комментариев мы сознательно исходили из того, что к библейскому канону следует относиться с почтением, которое подобает оказывать священному церковному тексту. Текст говорит сам за себя, и это не менее важно, чем то, что говорит о нем современная критика. Чтение и проповедь Священного Писания существенны для жизни Церкви. И главная наша надежда состоит в том, что настоящий проект станет реальным вкладом в дело оживления церковной жизни с помощью нового открытия раннехристианского метода чтения Священного Писания Церкви.
Если исходить из того, что нормой является современное представление о комментарии и что верны именно современные критические методы, то классические христианские экзегеты, по определению, всегда будут казаться устаревшими, странными, несовременными и, следовательно, неадекватными, а в некоторые моменты даже комичными, нечестными, предубежденными, несправедливыми и деспотичными. Поэтому, ради герменевтической справедливости, современным читателям лучше не применять к раннехристианским экзегетам новейшие представления о том, как надо читать Священное Писание. К тому же, сами христианские авторы непрерывно ставят под вопрос эти невыраженные, скрытые и, как правило, замаскированные современные представления.
Мы не ставим перед собой задачу разрешить вопрос о том, у кого больше заслуг и достоинств — у экзегетов раннехристианских или современных. Не желая отвлекаться от главной цели, мы предоставляем другим судить о соотносительной ценности тех или иных экзегетических методов. Но судить о них компетентно можно только после основательного знакомства, что в значительной степени было невозможно из–за недоступности многих текстов для читателей, включая специалистов. Наша цель — восполнить этот недостаток.
Экзегеты патриотического периода смиренно старались постичь богооткровенную истину, заключенную в Священном Писании. Часто толкования даже не предлагались тем, кто еще не был готов применить их в практике своей жизни. В этом отношении большинство современных толкований совершенно не таково. Их авторы не рассматривают истину Священного Писания как откровение и не считают, что безусловные моральные требования богооткровенного текста обращены лично к ним, то есть не воспринимают их всерьез как призыв Бога к святости. Мы же имеем дело с авторами патриотического периода, которые знали, что их читатели не смогут достичь элементарного понимания текста, если не будут готовы жить в соответствии с Божественным откровением. Это значит, что само слышание зависит от делания, о чем часто напоминала классическая традиция.
В частности, патриотическая экзегеза расходится с современной в том, что последняя игнорирует внутренние отсылки к другим местам Писания — такие отсылки расцениваются ею как неудачный и достойный сожаления способ доказательства. Но для ранних христианских авторов эта цепь внутренних библейских отсылок была крайне важна. Каждый текст они воспринимали в его взаимосвязи с общим свидетельством Священного Писания, по аналогии с верой, сравнивая тексты между собой и исходя из принципа scripturam ex scriptura explicandam esse, то есть Писание лучше всего объясняет само Писание.
Мы просим читателей не уподоблять раннехристианских авторов фундаменталистам XX века, поскольку древние ничего не знали о том, что мы сегодня называем фундаментализмом. Вывод, будто они были просто фундаменталистами в современном смысле, некритичен сам по себе. Экзегеза отцов Церкви не была фундаменталистской, поскольку они не сталкивались с современным натуралистическим редукционизмом. Они постоянно возражали против буквального или упрощенного понимания текста и всегда искали в нем духовные, нравственные или типологические смыслы. Современный же фундаментализм, несомненно, является защитной реакцией на современный историцизм и гораздо больше похож на него, чем на древний типологический подход. Как ни странно, но либеральная и фундаменталистская экзегеза гораздо больше похожи друг на друга, чем обе они — на раннехристианскую экзегезу, поскольку и та и другая склонны пользоваться рационалистическими и историцистскими представлениями, порожденными Просвещением.
