Библейские истории - [7]
С распространением христианства появилась необходимость в новых переводах Библии. Самыми ценными считаются сирийские переводы (Пешито), причем переводы Ветхого завета выполнены с еврейского языка в начале II в., а Нового завета - с греческого во II в.
Первые проповедники новой религии использовали перевод Ветхого завета 70 толковников. Вполне допустимо, что основой для перевода на другие языки служил греческий текст. Так было, например, в Египте, где христианство распространилось уже во второй половине I в. Книги Библии были переведены здесь к IV в. на все четыре наречия коптского языка, сформировавшегося на основе древнеегипетского.
В IV в. христианство пришло в Эфиопию (Абиссинию). Вероятно, в V в. были сделаны переводы основных книг Ветхого завета и всего Нового завета на эфиопский язык. В V в. христианство приняли армяне. Библию на армянский язык перевели патриарх Исаак Великий и святой Месроп.
В Римской империи, Северной Африке и западных землях в первые годы нашей эры самым распространенным языком был латинский. Вполне понятно, что с распространением христианства в странах Римской империи появился перевод Библии на латинский язык, к тому же в двух вариантах. Первый был сделан в Северной Африке (в конце II - начале III в.), а второй - в Италии, в Риме (в середине III в.). Эти ранние переводы обычно называют древнелатинскими.
Хотя древнелатинские переводы сохранили для потомков тот латинский язык, на котором говорил простой люд, они не отличались высоким качеством, поскольку вторили переводу 70 толковников. Сам по себе далеко не совершенный текст был испорчен, кое-где стал абсолютно непонятен.
Именно в эти годы папа Дамасий (366-384 гг.) поручил святому Иерониму (347-420 гг.) из далматского города Стридона исправить древнелатинский перевод. В 383 г. Иероним приступил к переводу Нового завета и Псалтири. Затем, уже после смерти папы Дамасия, он начал исправлять текст Ветхого завета (из всех его трудов сохранилась лишь Псалтирь).
Иероним понимал, что без знания еврейского языка он не сможет выполнить свою миссию. Поэтому он начал брать уроки еврейского языка у раввина из Вифлеема и только потом принялся за перевод Ветхого завета на латинский язык. Он перевел все протоканонические книги, а из второканонических выбрал Книгу Товита и Книгу Иудифи. (Остальные второканонические книги были подключены к трудам Иеронима в древнелатинском переводе.)
Перевод Иеронима не был принят безоговорочно. Лишь к VIII в. ему удалось вытеснить древнелатинский перевод. И он стал считаться общепринятым (по-видимому, именно поэтому в XVI в. его назвали Вульгатой). Но к этому времени сама Вульгата претерпела немало изменений во время многочисленных переписок и нуждалась в исправлениях.
На Тридентском соборе (1545-1563 гг.) произошла схватка католиков и сторонников реформации по поводу толкования некоторых христианских догматов. Католикам удалось отразить нападки своих противников с помощью Библии: в тексте Вульгаты были найдены соответствующие места, которые подтверждали правоту католических теологов. На этом соборе было принято решение считать все книги Вульгаты каноническими, а значит, аутентичными, то есть основополагающими в догматических вопросах.
Собор решил подвергнуть Вульгату исправлениям, для чего была создана специальная комиссия. Работа комиссии продолжалась до 1590 г., когда при папе Сиксте вышло первое исправленное издание Вульгаты (Вульгата Сикстина), но при этом многие предложения комиссии были отвергнуты. После смерти папы была создана новая комиссия для подготовки еще одного текста Вульгаты. В 1592 г. папа Клемент VIII издал этот вариант Вульгаты (Библия Клементина), но большинство предложенных комиссией исправлений снова не были учтены, так что новая Вульгата была "не лучше" предыдущей.
В XX в. пожелание исправить Вульгату было высказано папой Пием X, который поручил это ордену бенедиктинцев. Бенедиктинцы римского аббатства святого Иеронима начали работу в 1907 г. В наши дни Ватикан обратился к библеистам (в том числе и к протестантам) с предложением пересмотреть перевод Библии и подготовить новый вариант на основе "оригинального текста". Это нашло отражение в энциклике папы Пия XII (Дивино Аффланте спириту, 1943 г.), а также в конституции Деи Вербум, принятой на Втором Ватиканском соборе в 1965 г.
Часть первая.
ВЕТХИЙ ЗАВЕТ.
МИР ВЕТХОГО ЗАВЕТА.
ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ОКРУЖЕНИЕ.
Библейские истории, включая и новозаветные, географически связаны с Палестиной и окружающими ее странами.
Палестиной иудеи называли западную приморскую часть страны, заселенную филистимлянами (Палестина - земля филистимлян). С начала V в. до нашей эры греки стали так называть всю страну. Пришедшие сюда позже римляне сохранили это название. В Ветхом завете часто упоминается Ханаан, так в древности называли территорию Палестины, Сирии и Финикии. В Ветхом завете мы находим и другие названия: земля Израиля, земля евреев, земля Яхве, наследие Израиля, священная земля. После вавилонского пленения распространилось название земля иудейская, а потом просто Иудея. Новый завет называет Палестину землей обетованной.
Литературная Россия.- 1981.- 15 мая.- (№ 20 (956)). — С.
«Спасибо, господа. Я очень рад, что мы с вами увиделись, потому что судьба Вертинского, как никакая другая судьба, нам напоминает о невозможности и трагической ненужности отъезда. Может быть, это как раз самый горький урок, который он нам преподнес. Как мы знаем, Вертинский ненавидел советскую власть ровно до отъезда и после возвращения. Все остальное время он ее любил. Может быть, это оптимальный модус для поэта: жить здесь и все здесь ненавидеть. Это дает очень сильный лирический разрыв, лирическое напряжение…».
«Я никогда еще не приступал к предмету изложения с такой робостью, поскольку тема звучит уж очень кощунственно. Страхом любого исследователя именно перед кощунственностью формулировки можно объяснить ее сравнительную малоизученность. Здесь можно, пожалуй, сослаться на одного Борхеса, который, и то чрезвычайно осторожно, намекнул, что в мировой литературе существуют всего три сюжета, точнее, он выделил четыре, но заметил, что один из них, в сущности, вариация другого. Два сюжета известны нам из литературы ветхозаветной и дохристианской – это сюжет о странствиях хитреца и об осаде города; в основании каждой сколько-нибудь значительной культуры эти два сюжета лежат обязательно…».
«Сегодняшняя наша ситуация довольно сложна: одна лекция о Пастернаке у нас уже была, и второй раз рассказывать про «Доктора…» – не то, чтобы мне было неинтересно, а, наверное, и вам не очень это нужно, поскольку многие лица в зале я узнаю. Следовательно, мы можем поговорить на выбор о нескольких вещах. Так случилось, что большая часть моей жизни прошла в непосредственном общении с текстами Пастернака и в писании книги о нем, и в рассказах о нем, и в преподавании его в школе, поэтому говорить-то я могу, в принципе, о любом его этапе, о любом его периоде – их было несколько и все они очень разные…».
«Ильф и Петров в последнее время ушли из активного читательского обихода, как мне кажется, по двум причинам. Первая – старшему поколению они известны наизусть, а книги, известные наизусть, мы перечитываем неохотно. По этой же причине мы редко перечитываем, например, «Евгения Онегина» во взрослом возрасте – и его содержание от нас совершенно ускользает, потому что понято оно может быть только людьми за двадцать, как и автор. Что касается Ильфа и Петрова, то перечитывать их под новым углом в постсоветской реальности бывает особенно полезно.