Би-ба-бо - [7]

В пакете лежал крошечный топик: на груди нарисованы глазки, на пупе – нос, ниже – только кисточки – борода. На спине изображена лысина. Такое могла купить и надеть только Катерина, Ларисе все это пошло бы, как корове седло. Не потому, что оно на ней сидит хуже, чем на лошади, просто корова не умеет ходить под седлом.

– Здорово, да? – тормошила ее подруга. – Там же сейчас лето, вот и наденешь. И вообще, надень на новогоднюю вечеринку. И те бежевые брючки, ты летом приходила. Прикинь, там все тетки будут в черных платьях. А ты – такая супердевочка!

«Нет, я буду супертетка в платье», – грустно подумала Лариса. А вслух сказала:

– Спасибо. Надену обязательно! А вдруг ему не понравится такое… ну, легкомыслие?

– А тебе плевать! Ты ему уже нравишься, раз он тебя пригласил. Делай, как хочется, надо мужиков подбирать под тряпки, а не наоборот!

К Катерине опять пришли, ей пора было убегать, подруги расцеловались. Пробираясь по скользкому тротуару в сторону маминого дома, Лариса подумала, что если записать речь Катерины на бумаге, то придется ставить одни восклицательные знаки. Возле нее приятно жить. А у самой Ларисы – одни вопросы, многоточия, точки с запятыми. И не в стервозности дело, а в энергетике. Хотя, конечно, все люди разные. Видимо, Катерина права: надо ехать.

Открывая своим ключом мамину дверь, Лариса играла в знакомую с детства игру – надо было, еще не входя в дом, угадать, чем так вкусно пахнет. Это от соседей могло нести жареной рыбой, тушеной капустой или пригоревшим молоком. Из-за их двери всегда доносился тонкий запах пирога с яблоками, тушеного мяса или грибного супа. Мама считала, что если в доме нет мужчины, то это не значит, что можно опускаться до покупных пельменей. И в доме, и в кухне должно быть все в порядке. «Я только из-за тещи на тебе бы женился», – однажды вдохновенно сказал Шкирка, еще из прихожей принюхиваясь к запахам, доносившимся из кухни, где колдовала мама. «Женись, – разрешила Лариса. – Я тебя на девять лет моложе, мама – на десять старше, оба варианта вполне проходные». Пообедал Шкирка с удовольствием, однако предложения так и не сделал никому.

– Ну, что? – выглянула из кухни мама.

– Пирог с мясом? – засомневалась Лариса.

– Пицца! С грибами и ветчиной. Хоть поешь нормально, нельзя все-таки ничего не готовить.

– Мамочка, а я не понимаю, зачем стоять у плиты, если можно заняться чем-нибудь другим? Ну смотри: человек вяжет – остается свитер. А ты полдня в кухне: съели – и забыли.

– Ничего-ничего, выйдешь замуж, еще прибежишь ко мне рецепты записывать.

– О! Старая песня о главном. Мам, у нас с тобой разговор всегда, как компас: крути – не крути, одно направление – замуж, замуж, замуж!

– Ты выйди замуж, Ларочка, я и замолчу.

– Угу. Вот третьего вернусь – и сразу в загс.

Мама вздохнула, ушла в комнату и вернулась, неся за уголок стодолларовую купюру.

– Это тебе. И еще я сегодня заплатила тысячу за твой мобильник. У тебя вечно до копейки все тратится, роуминг дорогой, а я буду звонить тебе два раза в день.

– Ты же мне запретила ехать!

– Но ты ведь все равно поедешь.

– Мам, ты себе противоречишь. Чтоб выйти замуж – надо найти мужа. Вот я и ищу. Может, вот как раз и нашла.

– Чем тебе плох Александр Сергеевич? – Мама называла всех мужчин дочери по имени-отчеству, в знак уважения. Шкирку она уважала за хозяйственность и рассудительность, Сергея Петровича – за золотые руки и безотказность.

– Он жмот.

– Александр Сергеевич – жмот, Сергей Петрович – подкаблучник, Алексей Константинович, насколько я помню, маменькин сынок. Если хочешь видеть в людях одни недостатки, только их и увидишь. Давай ешь, а то остынет.

– Мама, а если достоинства не просматриваются? Ой, вкусно! По-моему, все мужчины состоят из недостатков. Викин муж женат на своей машине. У Иркиного оказался ребенок на стороне, причем ровесник ее собственного. Машин – мало того что электрик, при ее кандидатской по философии, да еще и лентяй. Попов не дурак выпить. Танькин третий год выкладывает ванную плиткой, я у них была – еще и половины нет. Ольгин не ночует дома, в будни работает, в выходные рыбачит. Этот, пожалуй, близок к идеалу. Если он правда рыбачит, рыбы-то я у них не видела.

– Не иронизируй. Зато у твоих подруг все в норме. Дом, муж, дети. Ты не представляешь, как важно, когда у тебя все как у всех. Может, плохо, а может, и терпимо, но как у всех. Нет у тебя чего-то – проживешь всю жизнь, как голая на морозе, уж поверь мне. Ведь заметь: подружки твои ноют, стонут, а на развод ни одна не подала; даже Ира, когда узнала про ребенка, смолчала ведь, и правильно. Там он – приходящий, а здесь – хозяин, та – любовница, а она – жена.

– Мам, я не смогла бы, как Ирина, меня половинка от половинки не устраивает. И что попало не устраивает. Я хочу, чтоб меня любили, баловали, чтоб я им хвастаться могла! Чтоб меня вот так – бах! – и в Турцию на Новый год. Ведь никто из их мужиков так не смог бы.

– Вот это меня и пугает. Господи, может, ему пятьсот лет и у него три ноги? А вдруг он маньяк?

– Мамочка, в агентстве его знают. Ну ты же меня сама в агентство посылала! Если бы он мне в «Мак пике» свидание назначил, тебе было бы спокойнее? Видишь, до чего мы дожили – нас с тобой подарок дороже ста рублей уже пугает.