Беззвучные клавиши - [3]

— Познакомьтесь с мисс Ричмонд, — предложил Норрис, ответив на рукопожатие. Колтон тут же повернулся лицом к девушке, протягивая тонкую белую руку с длинными, изящными пальцами.

— Признаюсь, темнота мешает заводить знакомства, — сказал он.

Их руки встретились, и девушка почувствовала теплое пожатие, касание, легкое как пух, несомый ветром. Рукопожатие было коротким, но оставило после себя какое-то волнение, передаваемое соприкосновением ладоней. Девушка пробормотала какую-то общую фразу и с досадой закусила губу, ведь это было банальностью. Но человек, стоявший перед ней, кажется, был более разговорчив:

— Ваше пение прекрасно, мисс Ричмонд, — оживленно сказал он. — У меня и Сидни были места в партере на три вечера за эту неделю. Вы знаете, для меня музыка имеет огромное значение, объединяя в себе удовольствия, получаемые от живописи, скульптуры, архитектуры и прочих прекрасных вещей, которые обычный человек даже не ценит.

В ее глазах отражалось сожаление, но ее губы смогли вымолвить лишь: «Это моя мама, мистер Колтон». Они пожали руки через стол, и Колтон заметил в этом рукопожатии сердечность, не свойственную напускным манерам, закрепившимся в Нью-Йорке. К рукопожатию он добавил несколько слов, вызвавших румянец удовольствия на увядших щеках женщины.

— Почему мистер Темз не остался с нами? — полюбопытствовал Норрис. — Он удрал от нас, как будто мы больны чумой.

— О, это его обычное поведение, — улыбнулся Колтон. — У него весьма любопытная фобия. Как-нибудь я расскажу вам о ней.

— Почему бы вам как-нибудь не зайти ко мне в банк? Вы не были в моем могилоподобном кабинете несколько месяцев. Правда, сегодня после обеда мисс Ричмонд и ее мама заглянули туда на несколько минут, и они говорят, что мой офис очень выгодно отличается от гримерок оперных певиц.

— Еще бы! — засмеялись женщины. — Как можно сравнивать персидские ковры и мебель красного дерева со стенами в трещинах, туалетными столиками, которые приходится подпирать коробками, и замызганными газовыми горелками!

— Мужчины всегда ухитряются взять лучшее, — с улыбкой признал Колтон. Затем он обратился к Норрису: — Как Симпсон сейчас относится к бизнесу?

— Он отсутствовал в течение недели. А сегодня днем он появился, чтобы удивить нас новостью о том, что только что женился. Он не много рассказывал о своей жене, лишь то, что он собирается начать новую жизнь.

— Вот это новость! — присвистнул Колтон. — Никогда бы не подумал, что он может жениться.

— Как и любой другой, — смеясь, заметил Норрис, нежно и многозначительно взглянув на девушку по другую сторону стола.

— Мне нужно будет встретиться с ним и поздравить. Что ж, тогда до встречи, — Колтон попрощался со всем приятным кивком и, касаясь тонкой тростью ножек стульев, направился по проходу к маленькому столику в дальний угол зала, где Сидни Темз делал заказ. Официант ответил на дружеский кивок Колтона и, закрыв столик табличкой «Занято», поспешил прочь. Торнли вытащил сигарету и, чиркнув спичкой по бронзовому портсигару, удобно откинулся на спинку стула.

— Иногда, Сидни, твой страх перед прекрасным полом ставит меня в весьма неловкое положение, — сказал он полусерьезно, полушутя. — Вместо семнадцати шагов там было всего лишь шестнадцать с половиной. Если бы не привычка Норриса нервно постукивать кончиками пальцев о стакан, моя протянутая рука пришлась бы ему по затылку.

— Но я думал, что точно высчитал, где он находится! — в голосе секретаря было слышно искреннее раскаяние, в мрачных, черных глазах отразилось огорчение из-за ошибки.

— Забудь, — отмахнулся Колтон и продолжил: — Но ты должен был остаться, Сидни. Мисс Ричмонд не только замечательно поет, она еще и удивительная личность. Ее мать так горда и счастлива, что забывает смущаться из-за разницы между «Регал» и «Кеокук». Норрису повезло, что она любит его, а он… — расплывшиеся в улыбке губы позволили не оканчивать фразу.

— Но она уже сейчас, в самом начале карьеры, зарабатывает по двести долларов в неделю, тогда как Норрис никак не может получать больше пяти тысяч в год! — запротестовал Темз.

— Несчастный человек! — улыбнулся Колтон. — Ты никогда не узнаешь женщин, твое сердце так восприимчиво — ты словно перепуганная овечка, когда приближаешься к красивой женщине. Твое сердце не годится ни для чего, кроме перекачивания крови!

— Торн, разве я не знаю свои слабости! — в голосе Сидни слышалась неописуемая горечь. — Хоть я и изголодался по обществу порядочных женщин, мне нужно держаться подальше. Встретить такую значило бы быть обреченным безнадежно влюбиться, но кто я такой? Человек без рода и племени, младенцем найденный на берегу реки, что дала мне только имя.

Колтон сразу стал серьезным.

— Голод является хорошим средством от недоедания, — ответил он. — Но мы уже так много раз об этом спорили, так что… — тонкие губы слепца снова сомкнулись, не закончив фразы.

К ним подошел официант с клубными сандвичами для Темза и Колтона — они были постоянной частью их программы после посещения театра, поэтому когда Колтон приходил, они всегда были готовы, и ему не приходилось их заказывать. Два ломтя пшеничного хлеба, покрытые обильным слоем подливки из зажаренной говядины, и бутылка минеральной воды. Тонкая тросточка Колтона, полая и легкая, как перышко, покоилась между его колен, в то время как он ел. Трость помогала ему «видеть» окружающий мир, малейшие ее вибрации немедленно улавливались его сверхчувствительными кончиками пальцев.