Безжалостные боги - [137]

Но внимание Нади привлекла банка с серебристой жидкостью и ожерельем из зубов, намотанным вокруг горлышка. Она взяла ее с полки, чувствуя на себе взгляд девушки.

– А что я найду? – прошептала Надя.

– А что ты желаешь найти?

– Хочу узнать, кто я такая.

Девушка махнула рукой.

Надя осторожно подняла крышку банки. И получила то, что хотела.

Девочка, не отличающаяся от других. Девочка, которая получила силу, способную погубить другого смертного. Девочка, живущая в монастыре, который затерялся среди гор. Девушка, познавшая одиночество, голод и войну. Девушка, которая теряла, любила и интересовалась всем вокруг. Девушка, которая сомневалась. Все и ничего.

Но это Надя о себе уже знала. С ее губ сорвался разочарованный стон.

– Не торопись, – сказала девушка.

Этот океан, этот источник, этот огромный бурлящий хаос силы. Жуткий, темный, безумный. И шрам на ее ладони вновь отозвался. Запульсировал в знак подтверждения.

Она закрыла банку крышкой и поставила обратно на полку.

– Ты задаешь не те вопросы, – заметила девушка. – Ты и сама знаешь, кто ты. Это никогда не менялось.

– А что тогда изменилось?

Ведь что-то же произошло. Что-то же подтолкнуло ее на путь разрушения, на котором она совершила множество ошибок, пытаясь поступать правильно.

Девушка прижала ладонь к Надиной щеке.

– Может, тебе никогда не было суждено спасти мир, дочь смерти, может, ты делаешь то, что должна. Ты балансировала на границе света и тьмы и наконец упала. А ты всегда боялась упасть. Только вот тьма всегда будет частью тебя. Тебе никогда не спастись от нее. Именно это твое предназначение.

Надя отказывалась в это верить. Но девушка молча протянула ей другую банку.

– Это ведь не уничтожит Транавию, верно?

– Я же говорила тебе, что не намеревалась этого делать.

Надя выпустила банку из рук. И стекло разлетелось на сотни осколков. Легенда, надежда и вера.

40 Надежда Лаптева

«Мир ждет изменений, мятежа, расплаты. Он вздымается, бранится и перекручивается в нечто невообразимое. В то, каким хотели его видеть первородные, древние, мертвые. Но не думайте, что он станет хорошим и справедливым. Не ждите благ. Готовьтесь к забвению».

Волхожникон

Надю кто-то дернул вверх, и она выплыла на поверхность, хватая ртом воздух. Малахия тащил ее из бассейна, вновь и вновь повторяя ее имя наполненным паникой голосом.

– Все в порядке, – успокоила она, выплевывая кровь и вытирая ее с глаз. – Я в порядке.

Поколебавшись с мгновение, она все же посмотрела на Малахию.

Он сидел рядом, но уже с трудом удерживал тьму внутри. Маска оказалась разорвана в клочья, но он все еще хватался за ее кусочки. Черные волосы растрепались, из них выглядывали черные спиралевидные рога, а черты лица беспрестанно менялись. Но его глаза оставались бледно-голубыми. Малахия осторожно убрал с ее лица мокрые волосы и вытер кровь с ее кожи.

– Что ты наделала? – пробормотал он.

Надя молча покачала головой. Она отказалась от него. Выбрала Марженю. Но как он оказался здесь, еще и вернув остатки разума?

Малахия так пристально смотрел на ее лицо, что Надя испугалась. Вдруг он заметит и догадается, что она сделала?

Она обхватила его лицо ладонями и поцеловала. Это должно было отвлечь его, но тут с его губ сорвался тихий стон, пронзивший Надю до самого сердца. Она хотела этого. Хотела его. Сколько раз она лгала самой себе, отталкивая его?

Он поцеловал ее в ответ с тем же голодом, что и она. Придвинувшись ближе, Надя оседлала его бедра и запустила руки в его волосы.

– Надя, – простонал он. – Сейчас не время.

– Заткнись, – выдохнула она между поцелуями.

Надя уже и сама не понимала, целовала ли его, вымаливая прощение или желая попрощаться, или как напоминание о том, что, сколько бы она ни старалась, не могла оторваться от этого ужасного и прекрасного транавийского парня.

Но в то же время она понимала, что ни один из этих вариантов не подходил. Да, она выбрала Марженю, потому что таков ее долг. Но Надя безумно, мучительно и отчаянно любила Малахию. Так неужели она сделала неверный выбор?

Его рука, прижимающаяся к ее щеке, напряглась, а челюсти сжались, разрывая поцелуй. Он резко повернул ее голову в сторону и скользнул губами по подбородку и шее. Когда его острые зубы прикусили ее ключицу, Надя ахнула и сильнее стиснула руки на его затылке. Второй рукой Малахия провел по ее спине и, остановившись на пояснице, притянул еще ближе.

Между ними все еще оставалась одежда. Надя схватила его за один из закрученных черных рогов и дернула голову назад, чтобы вновь поцеловать его. Но перед этим прикусила его нижнюю губу, получив в ответ стон удовольствия. Малахия опустился на пол, вынуждая ее повалиться сверху. Белые цветы, усыпавшие пол, разметались в разные стороны. Каждый сантиметр тела, к которому он прикасался, горел, а прикосновение его рта казалось изысканной пыткой.

Его рука скользнула под юбку и сжала Надино бедро, отчего с губ девушки сорвался громкий стон. Она еще сильнее прижалась к его бедрам, углубляя поцелуй. А затем скользнула руками под его рубашку и провела пальцами по горячей коже.

Малахия замер. Надя поцеловала его в щеку, переносицу, проследила губами татуировку на лбу и только потом поняла, что он не реагирует на эти прикосновения. Она слегка приподнялась и посмотрела на него.