Безжалостные боги - [134]

Он почувствовал Кацпера, его панику, растерянность и неослабевающую любовь к нему, хоть и не мог понять, чем заслужил эти чувства. Чувствовал Париджахан – королеву, – которая успокаивала себя, напевая песню. Она сделала свой выбор и повернулась спиной к собственной стране. Чувствовал царевну, которая шла по лесу с таким спокойствием, которому бы позавидовали другие. Она понимала, что это место не навредит ей, ведь прекрасно знала, какая ей уготована участь.

Серефин погрузился еще глубже.

А следовало ли продолжать бороться?

Он же Серефин Мелески, и вся его жизнь прошла в борьбе, а теперь лес забирал все остальное… Велес с бездонными глазами, взирающими из черепа оленя, отнимал все больше и больше своими длинными бледными пальцами. Он расчленял Серефина на пригодные кусочки и подталкивал все дальше и дальше вниз, пока над ними не возвысились деревья. Пока Серефин не стал пустотой и частью леса. И это происходило снова и снова. «Но как это могло происходить снова?»

Он слишком устал, чтобы сопротивляться. И позволил этому случиться.

И именно отказ от сопротивления стал ключом. Чтобы пробудить тех, кто спал тысячи лет, не требовался какой-то кардинальный, драматический шаг. Только смирение. Требовалось, чтобы один парень сказал, что с него хватит, и опустил руки.

Чтобы он позволил лесу разорвать себя на части.

Серефин не знал, станет ли вновь цельным, когда все это закончится. Да и закончится ли вообще. Может, это будет продолжаться и продолжаться, а он станет вечной пищей для леса.

«Какой же ты мелодраматичный», – вспыхнуло в его сознании.

Серефину с трудом удавалось сосредоточиться, и едва ли он ощущал себя живым парнем, скорее уж тысячей крошечных частиц, развеянных на ветру.

«Ты не можешь проспать смену эпох, – сказал Велес. – Как бы желанно это ни звучало. Вставай, король Транавии, король золота, король крови, король мотыльков, нам еще многое предстоит сделать».

И первые шаги уже пройдены. Лес задрожал, когда те, кого он так долго держал в своих объятиях, начали пробуждаться.

Это Велес, который спустя столетия начал пробираться к солнцу. Он очнулся в путах и понял, что его заманили в ловушку. Но теперь он обрел свободу и готов отомстить тем, кто заковал его. Бог подземного мира, рек и хитрости.

Это Цветко, который вместе с Велесом пытался свергнуть Пелына и Марженю. Ибо их короны созданы из земли, костей и крови. Бог с тремя головами и тремя телами, управляющий тремя стихиями, которые не уживались друг с другом, а постоянно сражались за главенство.

Это Златана, царица болот, подлеска и чудовищ, обитающих в темных диких уголках мира. Ее распирало от злости из-за того, что она просидела в ловушке так долго и так мало.

Это Звездан, управляющий бездной вод.

Это плачущая Любица. В ее ведении слезы, скорбь, тоска и тьма, тьма, тьма.

И… Чирног, последний бог, управляющий совсем иной тьмой.

Серефин недоумевал. Их оказалось больше, чем он представлял.

«Нам, пятерым, отводились второстепенные роли. Мы подчинялись тем, кто находился выше, ну а теперь они окажутся ниже, – с лукавыми нотками в голосе сказал Велес. – Чирног самый великий, самый старый из богов. Он проспал дольше всех. И теперь именно он перевернет этот мир, сотворит его заново. Именно он поможет тебе во второй части твоих поисков, юный король. Именно он вернет тебе корону».

Серефин почувствовал, как шевелится нечто ужасное.

И уже не в первый раз подумал, что, скорее всего, совершил ужасную ошибку.

А затем его утянуло вниз.

39 Надежда Лаптева

«Было бы глупо надеяться, что обстоятельства просто неверно истолковали по прошествии времени. Было бы рискованно предполагать, что магия – лишь результат связи между богами и смертными. Ведь нельзя забывать о Таше Саврасовой, которую не одаривал своим благословением ни один из богов – ее фигура искривилась, отчего девушка стала напоминать Стервятников Транавии, – но она обладала огромными силами. И не принадлежали ли они ей самой?»

Записки Влодзимежа

Казалось, Наде несколько лет пришлось брести в одиночестве по лесу, чтобы добраться до Болагвои. Каждый день превращался в вечность. Но вот она оказалась перед эффектным и огромным деревянным храмом с большими луковичными куполами. Его построили еще в начале времен, и он устоит, даже если весь мир рухнет.

«Как же далеко ты забралась, дитя мое, – голос Маржени звучал так, будто она находилась рядом. – Гораздо дальше, чем любой из смертных, которых я одаривала благословением. Я знала, что ты все изменишь. Что ты исправишь этот сломанный мир».

Надя сглотнула. Внутри храма оказалось светло. У подножия горы деревья почти не заслоняли солнце. По обе стороны от дверей висели иконы, на которых виднелись лики всех святых, когда-либо появлявшихся на свет. А пол устилали пышные, зеленые лозы, которые взбирались по стенам.

Храм поражал воображение, но при этом в нем чувствовалось что-то неправильное, порочное. Словно стоило моргнуть, как увидишь нечто иное. Вот только Надя не понимала, что именно.

«Что мне теперь делать? – спросила Надя. – Я лишь хочу понять. Если я такая особенная, так отличающаяся от других, то почему со мной так поступили?»