Безжалостное обольщение - [5]

Не успела она протянуть руку к дверному молоточку, как дверь распахнулась. Женевьева в знак благодарности чуть кивнула бесстрастному дворецкому и вошла в просторный холл, тянувшийся вдоль всего дома и заканчивавшийся с обеих сторон маленькими квадратными гостиными.

В присутствии дворецкого кузен и сестра проследовали за ней молча, у каждого имелась своя причина чувствовать себя неуютно от проницательности своей юной родственницы. Они уже имели печальный опыт: если уж эта девчонка вцепилась во что-то зубами, то едва ли выпустит добычу, пока не доведет дело до конца.

— А, вот и вы наконец. — Из левой гостиной в холл вышла Элен Латур. — В бараках у рабов какой-то шум, что-то случилось. Это, кажется, связано с Амелией, но мне никто ничего не говорит, а если отец вернется и застанет такие беспорядки…

Сегодня взгляд ее карих глаз был необычно беспокоен, она нервно приглаживала свои темные волосы и строго смотрела на младшую падчерицу, которая была не намного моложе ее самой, но по отношению к которой ей полагалось держать себя соответственно.

— Вам лучше заранее приготовиться к скандалу, Элен, — решительно, но не без сострадания сказала Женевьева.

— О Господи! — Голос Элен, и всегда-то звучащий чуть громче шепота, вовсе замер. — Но почему? Что случилось? — Она побледнела, и у нее затряслись руки.

— Женевьева не придумала ничего лучшего, как войти в аукционный зал биржи Масперо во время торгов и запретить мистеру Кингу продавать Амелию и ее ребенка, — жестко объяснила Элиза. — Это будет скандал года. Мы его надолго запомним.

Элен оперлась об одну из ионических капителей у двери в гостиную.

— Как ты могла, Женевьева?! — простонала она. — Виктор…

— Не будет в восторге, — удрученно закончила за нее Женевьева. — Мне очень жаль, Элен, но я не могла поступить иначе Вы же помните, что у Латуров не принято разлучать семьи Не знаю еще, что за этим стоит, но собираюсь все выяснить, прежде чем вернется папа. Мне придется защищаться всеми доступными способами.

— Но у меня же сегодня прием, — простонала Элен. — Если Виктор разбушуется, весь дом будет стоять на ушах, и у меня начнется мигрень.

— Элен, прошу вас. — Женевьева бережно взяла ее за руку и повела к двери. — Не расстраивайте себя. Вы же знаете, что вам это вредно. Почему бы вам немного не полежать?

— Наверное, действительно это лучше всего, — согласилась Элен и жалобно призналась:

— Если Виктор узнает, что я неважно себя чувствую, может, не станет меня беспокоить. Элиза, ты проследишь за приготовлениями к вечеру? Я хотела сама расставить цветы в бальном зале, но у тебя такой тонкий вкус… — и Элен улыбнулась с такой мольбой в глазах, что это тронуло даже старшую падчерицу.

— Конечно, — успокоила ее Элиза, — вам нужно прилечь и набраться сил. Я обо всем позабочусь, и насчет этого инцидента вам тоже не стоит тревожиться, — решительным жестом она словно бы отвела от Элен грядущие неприятности из-за беспардонного вмешательства Женевьевы в аферу управляющего. — Когда папа вернется, мы все постараемся не попадаться ему на глаза… Кроме сестренки, разумеется. В конце концов, это она раздула пламя — ей и отвечать.

— А когда это я уклонялась от ответственности? — Женевьева слабо улыбнулась. — Я виновата и честно это признаю.

Тем не менее и вы должны признать мое право защищаться.

Она покинула гостиную, не сомневаясь в том, что Николас, Элиза и Элен, несмотря на ужас, который внушал им предстоящий скандал, с удовольствием сейчас перемоют ей косточки. Что касается кузена и сестры, то они, вероятно, надеются, что неизбежные громы и молнии в ее адрес окажутся им как нельзя кстати: они смягчат эффект появления Доминика Делакруа в респектабельной гостиной Элен Латур.

Но почему все-таки это приглашение так важно для них? Если Элиза задумала флиртовать с капером, то она просто дура. Дон Лоренцо Биас — человек строгих правил и не потерпит этого, а если, не дай Бог, возникнут осложнения с таким женихом, гнев Виктора Латура будет страшен. Так почему же, прекрасно понимая все это, Николас все-таки вступил в сговор с пиратом Делакруа? Он ведь рискует впасть в немилость у богатого родственника, который, глядишь, и обратит свой взор на кого-нибудь еще в поисках наследника.

Все это очень загадочно. Однако Женевьева тряхнула головой, отгоняя мысли о Сен-Дени и Делакруа, ибо сейчас было важнее позаботиться о собственной безопасности. Она торопливо выбежала на опоясывавшую всю заднюю часть дома крытую террасу. Здесь вся семья обедала в теплую погоду и предавалась отдыху в свободные часы. Терраса выходила во двор, обнесенный стеной, которая полностью ограждала обитателей усадьбы от городской суеты и шума Квартала[1]. Было трудно поверить, что этот очаровательный, вымощенный камнями дворик, посреди которого мелодично плещется фонтан и широкие листья банановых пальм тут и там образуют тенистые уголки, находится прямо в центре города.

Кухня, обслуживавшая главный дом, представляла собой длинное приземистое строение, и именно туда направилась Женевьева. Вернувшись через полчаса в дом, она обладала полной информацией об омерзительной, но, увы, старой как мир истории. То, что дочь доведет правду до Виктора Латура, едва ли предотвратит его гнев, зато он обрушится и на голову управляющего. А это уж точно защитит Амелию с ребенком от мистера Кинга на будущее. Ну а на большее — Женевьева знала это по горькому опыту — рассчитывать не приходилось.