Безвыходный город - [7]

Франц кивнул, прислушиваясь к глухому гудению экспресса.

– В конце концов ничего не останется, кроме мертвых зон. Весь Город превратится в огромное кладбище.

День 10-й – Восток, 90° – 755-я Великая метрополия.

– Стойте! – Франц вскочил и удивленно уставился на приборную панель.

– В чем дело? – удивился сосед напротив.

– Восток! – закричал Франц. Он постучал рукой по панели, но ничего не изменилось.– Разве поезд повернул назад?

– Нет, это Восточный экспресс, – отозвался второй пассажир, – вы что, сели не в тот поезд?

– Но поезд идет на запад, – настаивал Франц, – он идет на запад уже десять дней.

– Десять дней! – воскликнул пассажир.– Неужели вы провели в поезде целых десять дней?

Франц прошел вперед и обратился к проводнику:

– Куда идет этот поезд? На запад?

Проводник отрицательно покачал головой:

– На восток, сэр. Он всегда шел на восток.

– Вы все с ума посходили! – закричал Франц.– Покажите мне поездной журнал.

– Сожалею, сэр, но это не разрешается. Могу ли я взглянуть на ваш билет, сэр?

– Послушайте, – тихо проговорил Франц, изнемогая от накопившегося в нем за двадцать лет чувства безысходности, – я еду в этом поезде…

Он замолчал и вернулся на свое место.

Пятеро пассажиров настороженно следили за ним.

– Десять дней, – потрясенно повторил один из пассажиров.

Две минуты спустя в вагон вошел охранник и потребовал у Франца его билет.

– И билет, разумеется, оказался в полном порядке, – проговорил врач.– Да, как ни странно, но нет закона, который бы запрещал такие поездки. Когда я был помоложе, я сам любил прокатиться бесплатно, хотя мне, конечно, такие выходки в голову не приходили.

Врач снова сел за стол.

– Мы снимаем обвинение. Вы не бродяга в том смысле, в каком это определяет закон, и транспортные власти тоже не могут предъявить вам никаких претензий. Кстати, они не в состоянии объяснить, каким образом эта кривизна оказалась заложенной в транспортную систему; похоже, это исконная особенность Города. Теперь перейдем к вам. Вы собираетесь продолжить свои поиски?

– Я хочу построить летательный аппарат, – осторожно сказал М.– Где-то же должно быть Свободное пространство. Не знаю… может быть, на нижних уровнях…

Врач встал:

– Я попрошу сержанта передать вас нашему психиатру, который поможет вам избавиться от кошмаров.

Врач подошел к дверям, но вдруг остановился.

– Послушайте, – принялся он объяснять, – возьмите, к примеру, время, у него ведь не существует границ. Субъективно оно может протекать быстрее или медленнее, но что бы вы ни делали, вам не остановить эти часы.– Он показал на часы на столе.– Или же заставить повернуть их вспять. Точно так же нельзя выйти за пределы Города.

– Ваша аналогия неверна, – ответил М.– Все это, – он показал рукой на стены комнаты, на огни за окном, – построено нами. Но никто не в состоянии ответить на вопрос: что здесь было прежде?

– Город был всегда, – сказал врач.– Разумеется, не эти самые кирпичи и балки, а другие. Вы же согласны, что время не имеет ни начала, ни конца. Город так же стар, как время, и он существует вместе с ним.

– Но ведь кто-то же положил самый первый кирпич? – настаивал М.– Было Основание.

– Это миф. В него верят только ученые, да и то больше на словах. В частных беседах они признают, что Первый камень – просто суеверие. Мы отдаем ему дань из чувства традиции, но ведь ясно, что самого первого кирпича не было никогда. В противном случае необходимо объяснить, кто его положил и, что еще труднее, откуда взялись те, кто его положил.

– Где-то должно существовать Свободное пространство, – упрямо повторил М., – у Города должны быть границы.

– Почему? – переспросил врач.– Не может же Город плавать в центре пустоты? Или вы хотите доказать именно это?

– Нет, – устало отозвался М.

Врач молча разглядывал его несколько минут и затем вернулся назад, к столу.

– Ваша навязчивая идея начинает меня тревожить. Как говорят психиатры, вы зациклились на парадоксе. Может быть, вы слышали про Стену и сделали из этого ложные выводы.

– Про какую стену? – поинтересовался М.

– Некоторые ученые мужи полагают, будто Город окружен Стеной, за которую невозможно проникнуть. Я даже и не пытаюсь понять эту теорию – настолько она абстрактна и заумна. Подозреваю, что они приняли за Стену те замурованные черные зоны, сквозь которые вы проезжали на Суперэкспрессе. Лично я предпочитаю общепринятую точку зрения, что Город простирается во всех направлениях беспредельно.

Он снова направился к двери.

– Подождите здесь; я попробую договориться, чтобы вас освободили условно. Не волнуйтесь, психиатры мигом приведут вас в порядок.

Когда врач вышел, М. продолжал сидеть уставясь в пол. Он так устал, что не испытывал даже чувства облегчения. Потом он встал, потянулся и на подкашивающихся ногах медленно прошелся по комнате.

За окном уже погасли последние уличные огни, и патрульный на переходном мостике зажег фонарик. На поперечной улице по рельсам прогрохотала полицейская дрезина. На улице зажглись три огонька и затем погасли один за другим.

М. задумался над тем, почему Грегсон не встретил его на станции. Внезапно его внимание привлек календарь на стене: 12 августа! Тот самый день, когда он начал свое путешествие ровно три недели назад.