Безвидный свет. Введение в изучение восточносирийской христианской мистической традиции - [13]
О различных судах у Евагрия см. Guillaumont 1962, p. 37, 38, 246.
>35 Евагрий, Сотн. II, 13.61; III, 24.26; IV, 47; V, 16.40.42; VI, 63.65.
>36Mingana 1934, p. 11, 12, 14–15, 48.
>37de Halleux 1960–1965, IV, p. 94, § 4; p. 95, § 6.
>38Draguet 1972, t. 144, p. 153, 154, 172.
>39Bedjan 1909, p. 217, 303, 528, 570.
>40Mingana 1934, p. 150, 151.
>41 Ср. с Исааком Ниневийским: Bedjan 1909, p. 217.
>42Mingana 1934, р. 150.
>43 О месте Ясности у Иосифа Хаззайи см. далее, с. 146–148.
>44 См. далее, с. 147.
>45 См. далее, с. 147; ср. Mingana 1934, р. 151.
>46Bedjan 1909, p. 303.
>47 Евагрий, Сотн. III, 26.
>48 Евагрий, Сотн. II, 61.
>49 Евагрий, Сотн. V, 16. У Иосифа Хаззайи облако тоже обычно упоминается в связи с созерцанием Суда и Промысла; см. мою статью Beulay 1972, p. 20–21.
>50 См. Hausherr 1960, p. 80–82.
>51 Евагрий, Сотн. I, 27.65; III, 6.30; IV, 42; V, 57.61.63.84; VI, 49.67.75 и т. д.
>52Mingana 1934, p. 104, 109.
>53Ibid., p. 12, 14, 48, 54.
>54de Halleux 1960–1965, IV, p. 95, § 6.
>55Bedjan 1909, p. 174.
>56Mingana 1934, p. 157, 165; часто и в других его сочинениях, особенно в Сотницах.
>57 Например, в Послании 15 (Beulay 1978, p. 353, § 10), где говорится, что это созерцание «украсит ум венцом свершения [его] поприща», – что ясно указывает на Евагрия, Сотн. III, 15.
>58 Евагрий, Слово о делании 3 (Guillaumont A., Guillaumont Cl. 1971, t. 2, p. 500).
>59Mingana 1934, р. 109. Дадишо там цитирует отрывок из Слова о делании.
>60Mingana 1934, р. 12.
>61 Евагрий, Сотн. V, 30; Слово о делании 2 (Guillaumont A., Guillaumont Cl. 1971, t. 2, р. 498; см. примечание издателей, p. 499–500, n. 2). Дадишо: Mingana 1934, р. 109 (где он тоже цитирует Слово о делании). Симеон: Mingana 1934, р. 12.
>62 См., например, Mingana 1934, сир., р. 267, col. 2–268, col. 1; пер., р. 156–157; Послание 48 (Beulay 1978, p. 505, § 11).
>63 Например, в Беседе 6, Vat. syr. 124, f. 296a, где безвидный свет отождествляется со светом Святой Троицы.
>64 Евагрий, Слово о молитве 68; Мысли 21, 23 (Frankenberg 1912, p. 441, 443).
>65 Евагрий, Сотн. II, 15.62; III, 6; V, 15.41 и т. д.
>66Ibid., III, 6.
>67Ibid., V, 41.
>68Ibid., V, 15.
>69 См. у Симеона д-Тайбуте (Mingana 1934, сир., р. 315, col. 1; пер., р. 60), который цитирует Евагрия, Мысли 50 (Frankenberg 1912, p. 463), но не называет его, приписывая это выражение «отцам». В том же отрывке он поясняет, что эта красота есть следствие того, что в нашем сердце существует умопостигаемое зеркало, в котором являются духовные силы и свет благодати; это техническое употребление Павлова образа зеркала могло быть взято нашими авторами у Григория Нисского, у которого они заимствовали и другие разнообразные элементы своего мистического богословия. См. далее, с. 203–204.
>70 Ср. Евагрий, Сотн. III, 28.32; V, 81.
>71Mingana 1934, p. 60–61.
>72Ibid., p. 87, 106.
>73Bedjan 1909, p. 21, 304, 455, 564.
>74Mingana 1934, p. 154, 155, 157; Послание 48 из собрания Иоанна Дальятского (Beulay 1978, p. 505–507, § 11–12); Послание о трех степенях иноческого жития (Graffin 1961–1962, p. 349; 478, 479, 484; 93); Сотн. 3:52.64; 4:18; 5:27–30.65; 6:90 и т. д.
>75 О Сахдоне, на которого мало влияния оказали как мистика Евагрия, так и Александрийская духовная школа в целом, см. de Halleux 1960–1965, I, p. XII, n. 82. Мнение Сахдоны, что ум носит сам себя, связано, как кажется, исключительно с испытанием совести (ср. de Halleux 1960–1965, I, p. 114, § 28).
Созерцание разумной природы самой себя связано у некоторых из наших авторов с ее явлением в различных оттенках света. См. Евагрий, Мысли 2 (Frankenberg 1912, p. 424); Мысли 2 (Muyldermans 1931, p. 38). У Иосифа Хаззайи это цвет сапфира и неба (в связи с Чистотой: Сотн. 5:28 и т. д.), кристалловидный (в связи с Ясностью: Сотн. 5:28 и т. д.), огня (на высшей степени Ясности: Сотн. 5:29 и т. д.). Исаак Ниневийский, цитируя Евагрия, говорит о цвете сапфира и неба (Bedjan 1909, p. 174–175).
>76 Этот вопрос будет освещен в книге Духовное учение Иоанна Дальятского. [См. Beulay 1990, p. 323–339.]
>77 За исключением Сахдоны; см. выше прим. 75.
>78 Евагрий, Слово о молитве 49, 128.
>79 Евагрий, Слово о молитве 67, 70, 72, 92; Слово о делании 42 и т. д.
>80 Евагрий, Сотн. III, 6.
>81 Евагрий, Сотн. V, 90; VI, 63.
>82 Евагрий, Сотн. III, 30.
>83 Ср. Евагрий, Схолии на псалмы 140. Цитируется по Hausherr 1960, p. 96.
>84Mingana 1934, р. 88 – духовная молитва; ibid., p. 88, 106, где он ссылается на Евагрия – чистая молитва.
>85Mingana 1934, сир., р. 313, col. 1; пер., р. 57 – нагой ум, hawnā. Ibid., сир., р. 313, col. 2; пер., р. 58 – чистый ум, mad‘ā.
>86Bedjan 1909, p. 167, 168, 175, 379, 453, 447, 519 – чистая молитва; p. 168, 175, 260, 519 – духовная молитва (см. также далее в этом же примечании); p. 31, 303 – нагой ум, hawnā; р. 92 – чистый ум, hawnā; р. 259 – чистая мысль, tar‘īṯā.
Духовная молитва для Исаака стоит выше чистой молитвы (см. Bedjan 1909, p. 165–168 и т. д.). То же самое, кажется, и у Дадишо (см. Mingana 1934, р. 87). Отец И. Осэр выявил влияние ошибочного сирийского перевода высказывания Евагрия (Мысли 30) на учение Исаака о молитве (см. Hausherr 1932). Выше чистой молитвы у Исаака находится состояние, в котором прекращается молитва (чистая), но которое он иногда, однако, называет духовной молитвой (см.
Мы привыкли ассоциировать понятие военно-духовных братств исключительно с христианской религиозной, культурной, идеологической традицией. Однако эти укоренившиеся в сознании многих представления оказываются на поверку очередным мифом. Можно провести аналогии с акциями современных воинствующих исламистов. чьи «шахиды» – «мученики за веру» – черпают силы в традициях, уходящих своими корнями в эпоху противоборства христианства и ислама, тайных военно-духовных братств Ближнего и Среднего Востока – региона, с незапамятных времен и по сей день остающегося «пороховой бочкой», эпицентром непрекращающихся военно-политических конфликтов, будоражащих весь мир, и в то же время ареной постоянного взаимодействия цивилизаций.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.