Безумный алхимик - [17]

Старички уже порядком напарились и сидели, грели свои старые кости на приступках. Я тоже помылся, и пока дедульки перебирались в бар, заглянул к местному парикмахеру. Тот, лихо орудуя опасной бритвой, сбрил мою жиденькую бороденку. По здешней моде зачесал мои отросшие волосы назад и собрал в некое подобие куцего хвостика.

Перед всей честной компанией я предстал во всем своем великолепии. Гладко выбритый, вымытый, стильно причесанный, с брутальными шрамами на торсе и проступившими кубиками пресса. Мое появление было встречено насмешливыми возгласами и шутками, что мальчик созрел, пора ему жениться. Дед, увидев меня, побледнел и во все глаза пялился на меня, будто впервые видел.

– Дед, ты чего? – забеспокоился я. – Тебе плохо?

– Нет-нет, со мной все в порядке, – принялся отмахиваться дед, его лицо медленно розовело. Однако некоторое время он продолжал рассматривать меня и на его глазах выступили слезы. Дед тут же постарался спрятать их в кружке с пивом.

Старички опять ударились в воспоминания, но на этот раз дед молчал и продолжал накачиваться пивом. Вскоре пришла дородная тетка и попросила нас освободить помещение, баня закрывалась. Мой дедулька к тому времени нажрался в дрова. Едва переставляя ноги, он висел на мне всю дорогу до дома. Я дотащил его до самой кровати, усадил и уже хотел стянуть с него сапоги. Вдруг дед мертвой хваткой вцепился мне в плечи и принялся бормотать:

– Прости, прости меня, Ариман… я не успел… прости меня. – Дед заплакал.

– Все хорошо… – начал было я.

Дед встрепенулся и сквозь слезы запричитал:

– Ариман, прости… я не смог… прости меня, сынок…

– Прощаю – сдуру ляпнул я.

– Благодарю, Ариман… – с плеч деда будто рухнул камень, он обмяк и впервые за вечер улыбнулся, я быстро уложил его на кровать. Дед порывался еще что-то невнятно бормотать, хватал меня за руки, но пиво наконец одержало верх, и он оглушительно захрапел.

Я лежал в своей кровати и никак не мог уснуть, слишком бурным выдался вечер. Завтра, в самый длинный день лета, Новолетие и мой день рождения.

Была жара… На этот раз я проснулся раньше деда. Сбегал к соседке и выпросил у нее кувшинчик рассола. Когда я вернулся, дед уже стоял над умывальником и со стонами плескался в тазике.

– Держи, поправь здоровье, – протягиваю кувшинчик с рассолом. Старичку явно было стыдно за вчерашнее. Он упорно прятал от меня глаза.

– Дед, не переживай, я все понимаю, что было, то прошло. Улыбнись, сегодня же Новолетие и у меня день рождения, – радостно сообщаю ему новость. Дед поперхнулся рассолом, закашлялся. Я принялся похлопывать его по спине. – Ну, ну, чего ты? Или у вас дни рождения не празднуют?

– Садись, я попытаюсь рассказать. Но сначала я хочу попросить у тебя прощения за вчерашнее, не следовало мне так напиваться.

Я кивнул. Дед еще секунду помялся и начал говорить.

– Сорок пять лет назад я потерял сына. Мы сильно поссорились, неважно из-за чего, но он ушел. А потом мне сказали, что мой сын погиб. Ты… Ты очень на него похож. Эта прическа, гладко выбритый подбородок… Я даже решил, что ты его воплощение… призрак прошлого…

– Это его меч?

– Да… все, что осталось… – дед рукавом стер набежавшую слезу.

– Так ты усынови меня, или увнучи, как правильнее сказать. Научишь меня семейному делу, где, какие корешки собирать. А я, как примерный внук, помогать стану, заботиться, да и веселее вдвоем-то. Ну как, дед, согласен? – и я приобнял его за плечи.

– Кстати, погоди минутку, – я метнулся наверх, достал из-под кровати подарок и вернулся.

– Вот с Новолетием тебя, дедуль, – торжественно вручаю ему завернутую в холстину трость.

– Хех, – дед слегка опешил, но от подарка не стал отказываться. Развернув холстину, он повертел трость в руках, встал, прошелся подбоченившись. Рост его я заранее прикинул, так что с размером не ошибся. Новая трость деду нравилась.

– Что ж, внучек, тогда сегодня гуляем, а завтра за работу. Пойдем!

День только начинался, несмотря на уже начавшуюся жару, на улицах было многолюдно. Всюду бегали дети, сновала красиво наряженная молодежь. Дед отвел меня за город на поле. Здесь собирали сцену, а за ней стояли пять огромных, в два моих роста, бочек. Не желая оставаться без дел, я включился в работу по сборке помоста. Пока мужики строили, девушки украшали цветами и лентами столы и сцену. Они же накрывали на свежесобранные столы еду и питье, стреляя глазками в молодых парней. Мне тоже достался оценивающий и озорной взгляд от девчушки в синем платьице. Работы было много, но и желающих помочь хватало.

К полудню все было готово, помост собран, столы накрыты. На помост в сопровождении богато наряженных особ взобрался человек в строгом военном мундире серого цвета. На его груди блестело два ордена, а на перевязи сбоку болтался самый простой меч. Этот меч резко контрастировал с украшенными каменьями и золотом собратьями, которыми была вооружена его свита. Толпа начала стихать и поворачиваться лицом к начальству. Дед, невесть откуда взявшийся рядом, ткнул меня локтем в бок и прошептал:

– Гляди, вон полковник Хараг Толстый.

– Че-то он не больно толстый, – с сомнением шепчу в ответ.