Безумное лето Рудольфа - [24]

– Дожили, – буркнула мама, оторвавшись от «Журнала феминистки». – Кризис среднего возраста! – И продолжила чтение.

Отец декламировал:

Птица парила в полете,

Земля расстилалась внизу,

Рыдай и возвращайся к жизни.

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Стою на пороге банкротства всех семейных ценностей!!! Завтрак закончился коронным номером Гонзо, который вылил себе на голову кружку горячего молока.

Вечером я смотрел новости по телику.

Главарь анархистской организации получил орден за пропаганду демократии. Сенсация в генетике! Генетически модифицированная соя издает ультразвуки! Ученые бьются над разгадкой этого коммуникативного кода. В мировоззрении вегетарианцев может произойти радикальный перелом. О сектах: в каждой второй семье есть приверженцы сектантства.

Опять все сходится!!!

Глубокая ночь

Все лицо в прыщах! Определенно на нервной почве. Как я буду выступать на конкурсе чтецов? Меня же могут дисквалифицировать. Сколько же свалилось на мою голову! Никак не могу определиться с выбором стихотворения. Попрошу помощи у пани X. Только сперва надо убедить ее в том, что:

• во-первых, стих должен быть на польском, а не на немецком;

• во-вторых, там не должно быть никаких «Шчебжешинов», иначе я это просто не выговорю.

Чтобы не запутаться, составил список неотложных дел:

• подготовка к конкурсу (который состоится послезавтра);

• отец в лапах сектантов;

• свадьба бабушки с Антонием;

• секс-шоп;

• прыщи;

• арест Рафала.

Что касается Рафала, даю любую часть тела на отсечение, что он невиновен. Но не могу же я пойти в полицию, иначе мне придется выдать настоящего виновника.

Понедельник, 4 июня

Сегодня был вынужден отпроситься с занятий, потому что все обзывали меня прыщавым. С утра прыщей прибавилось, и я попросил у Эльки пудру. Но и толстый слой пудры не замаскировал это безобразие. Даже мама забеспокоилась:

– А как же конкурс? Не хочешь выступить в таком виде? Очень жаль! Ты бы мог наконец избавиться от статуса школьного парии.

Обязательно посмотреть в словаре, что такое «пария». Мама позвонила Железе, я слышал их разговор:

– Клянусь, дело действительно серьезное… Да знаю я, что Рудольф склонен к мифотворчеству… Уверяю вас, он и вправду тяжело болен… Да, да. Жду.

Это же скандал, так умолять врача о визите. В жизни не встречал такого наплевательского отношения к человеческой жизни. Надо поинтересоваться у Железы, слышал ли он о матери Терезе из Калькутты.

Для расслабления листал Рильке. Наверняка этот живодер проникнется ко мне уважением, когда увидит, с какой чувствительной душой ему придется иметь дело.

– Где этот герой-любовник из погорелого театра? – рыкнул Железа, придавив меня своей тяжелой сумкой. – Ну, покажи свое хлипкое тело!

Хотел было прикрыться шторой, но у меня в комнате жалюзи. После непродолжительной борьбы пришлось отдать свое тело на растерзание этому зверю.

– Классическая ветрянка. Поздновато слегка, но лучше поздно, чем никогда. – Железа зловеще рассмеялся и добавил: – Случай тяжелый. Температура может подскочить до сорока градусов. Антибиотики, мазь для тела, не чесаться, лежать! Болезнь сильно заразная, никуда не выходить, лежать!

Я чувствовал себя собакой в школе дрессировки. Железа тем временем искал под одеялом свой стетоскоп, чем снова нарушил мое право человека на уединение. На прощанье он выдал:

– Нарывы будут лопаться, а на их месте могут остаться уродливые шрамы. Изолировать, изолировать!

Когда врач ушел, горестный стон вырвался из моего истерзанного сердца. Все пропало: слава, карьера, сцена, разврат – все! Мама, заглянув в комнату, покачала головой и, как принято у психологов, оставила меня совершенно одного.

Вторник, 5 июня

У меня 39,7 иявесьвмази чешетсяужаснона-помощь!

Среда, 6 июня

Температура то повышается, то понижается. Чувствую себя просто ужасно, и в довершение всего я отрезан от внешнего мира. Вчера на кухне слышались какие-то крики, но, разумеется, никто не проинформировал меня, в чем было дело. Домашние, опасаясь заразы, ставят еду мне под дверь. Полагаю, жить мне осталось недолго, потому что ко мне не заглядывает даже Гонзо. А ведь я лежу совершенно без сил и представляю легкую добычу для этого головореза. Завтра напишу завещание.

Суббота

Все еще жив, но вряд ли долго протяну. И что я видел в этой жизни? Одни неприятности. Зачем я так бился за сохранение семьи? Все равно им ничем не поможешь. Они крепко завязли в сетях Сатаны и самореализации. Надо было заниматься своей жизнью, но что теперь кулаками махать? Умру, и вместе со мной умрет мой не пробудившийся талант, девственное нетронутое тело и ум идеалиста, который в будущем, возможно, спас бы мир. Ну что ж, я должен принять это с честью. Наверное, потом меня канонизируют, и я стану покровителем всех нераскрытых талантов… Только что у меня побывала мама, и вот что она сказала сыну, одной ногой стоящему в могиле:

– Черт возьми, сколько можно валяться в постели? Ты не мылся уже неделю! Антибиотик сожран, мазь измазана, температура спала. Марш в ванную – и за дело, работы по дому полно!

Мама сорвала с меня простыню, явив миру исхудавшее тело, потрепала по голове и хлопнула дверью. Она способна испортить самую возвышенную минуту!