Безумная страсть - [17]

— Я рад, что мы встретились и, конечно, подружились, не так ли? — Он с улыбкой достал из кармана ключи от машины, положил их перед Светланой. — Замки, естественно, поставили новые, старые, вы уж извините, можно было шпилькой открыть!

Светлана, округлив губы, выпускала колечки дыма и загадочно молчала. Наконец она мужским жестом раздавила в блюдце окурок, измазанный яркой помадой. «Макс Фактор!» — пронеслось у Егора в голове ни к селу ни к городу, и это почему-то показалось ему дурным предзнаменованием.

— Это была я! — ласково сказала Светлана не своим голосом.

Егор остолбенел.

— Но как же, Светочка? Голос! Я помню Голос!

Она закашлялась нарочито хрипло и беспомощно развела руками.

— К сожалению, я простыла, небольшое осложнение на связках, у певцов это часто бывает… — Она положил свою узкую ладонь с острыми коготками на его кулак и заставила разжаться. — Вы меня совсем не знаете… Да, это, в сущности, трагедия всей моей жизни! Только не смейтесь… — На глазах ее выступили слезы. — Мне больно говорить об этом. Голос, который то появляется, то исчезает. Почему? Кто знает… Я с блеском закончила музыкальную школу! — С этими словами девушка метнулась в глубь квартиры и притащила ворох справок, похвальных грамот, документов. — Вот диплом. И, представляете, не поступила в консерваторию. А ведь вся моя семья — отец, бабушка, тетка, прадед — все были связаны с музыкой, с театром!

Егор смотрел на нее дикими глазами и не знал, верить или нет… Похож голос или не похож? Нет, совсем не похож! Как такое может быть? Двойные связки? Особое строение гортани? Редкий врожденный дефект?

— А вы к врачам обращались? — растерянно спросил он.

Светлана горестно покачала головой.

— Гос-споди, где я только не была! Отец меня в Швейцарию возил, в Америку! Врачи лишь разводят руками. Для них это такая же загадка, как для меня. Неделю, месяц, полгода я пою божественным, невероятным голосом сложнейшие партии, слушатели в истерике, специалисты в шоке, а потом — бац! И всё… Как говорится, медицина бессильна! Поздороваться не могу… как сегодня… — И она попыталась улыбнуться бледными, дрожащими губами.

— Да-а… — неуверенно согласился Егор. — Чего только не бывает на свете… Ну, я пойду… Спасибо за кофе. — Он поднялся и медленно направился к двери.

Девушка снова закурила, провожая его взглядом.

Егор обернулся.

— А вот курите вы зря…

— Какая разница? — пожала она плечами. — Зря — не зря! Я жить не хочу!

Егор вздрогнул. Что-то почудилось ему в этом зазвеневшем, трагическом голосе.

«А может, и она, — подумал он. — И вертолет какой-то странный был… Я такой не заказывал. И ведро бросили. Хорошо, что ни в кого не попали, но вообще-то за такие деньги могли бы и поаккуратнее… Нет, я ей все-таки не верю! Не верю!»

И он вышел молча, не попрощавшись. По-английски, как и мечтал.

На улице Егор понял, что весь транспорт в разгоне: вертолет улетел, оркестр увез автобус, уехали механики в трейлере и осветители на грузовике. А ему и ехать было не на чем, как-то не подумал об этом заранее.

Он вздохнул и пошел к метро. Около станции царило необыкновенное радостное оживление.

— Какая прелесть! А запах!

— И почем? Так дешево? Ну, тогда мне два букетика.

— Ой, и с бантиком! Мама, смотри, какая ленточка!

У метро жильцы дома торговали фиалками, которые упали буквально с неба.

Егор узнал деформированное армейское ведро, доверху набитое слегка помятыми, но все равно прекрасными цветами. И вся площадь перед станцией метро благоухала весной и Парижем. Даже у наперсточников разгладились и просияли лица, и стало видно, что у них тоже была мама, первая любовь и котенок Мурзик.

Рядом с армейским ведром стояла соседка Светланы и голосила:

— Фьялки! Фьялки! Налета-ай!

«Вот так всегда, — подумал Егор. — Истратил уйму денег, поднял на ноги пол-Москвы и оказался дурак дураком!»

Проклятые цветы не отставали от него и в метро. Люди покупали фиалки и везли их в разные концы города. Массу женщин осчастливил сегодня Егор — молодых и старых, толстых и худых, блондинок, брюнеток и даже рыжих — кроме одной-единственной…

5

Егор приехал в клинику, весь пропахший фиалками. Во рту стоял привкус парфюмерного французского коньяка. Надо было чем-то перебить его.

Он стал искать Вальку. Оказалось, что тот отсыпается после операции. Егор спустился в полуподвал и бесцеремонно принялся расталкивать врача. Валька спал как убитый. На бровях запеклись сгустки крови. «Даже не умылся! — с горечью подумал Егор. — Лицо клиники. Что люди подумают? Гестапо?»

Егор тряс Вальку за уши, зажимал нос, выворачивал руки — безрезультатно. Тогда он наклонился и тихо сказал ему на ухо:

— Зусманович, грыжу привезли. Оперировать некому.

Валька тут же вскочил, стукнулся о стенку и стал на ощупь искать дверь.

— Не ущемленная? — громко вопрошал он, не открывая глаз.

— Да нет, так вправим, — успокоил его Егор и усадил на место.

— Козел! — рассвирепел окончательно проснувшийся Валька.

— За козла ответишь! — пригрозил Егор.

— Ну баран! — поправился коллега. — Пожалуйста, я не узкий педант.

— Валька, а ведь я тебя когда-нибудь уволю, — задушевно произнес Егор. — Сяду и напишу приказ… И куда пойдешь? Ты же ничего не умеешь. Даже ящики плохо таскал.