Безумная погоня - [55]

— Я хочу, чтобы ты позволила мне за тобой ухаживать, — сказал он с нажимом.

— А чем ты занимаешься сейчас? — удивилась она, видимо, искренне озадаченная.

— В настоящий момент я за тобой не ухаживаю, я тебя соблазняю. — Он пробежал рукой вверх по ее ноге, скользнув по шелковому чулку и небольшому выступу подвязки. — Теперь ты должна усвоить разницу. — Его голос был полон сладострастия; танцуя на внутренней стороне ее бедер, его пальцы дрожали, подступая все ближе и ближе…

Беата запустила руки в его волосы и притянула его к себе.

— Поцелуй меня! — прошептала она трепещущим голосом, отчего у Стивена кровь закипела в жилах.

Он обрушился на рот Беаты с неукротимым неистовством, а его пальцы скользнули в ее тепло с напором, от которого она бессильно обмякла. Она была сочной и пухлой, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы его пальцы медленно вошли туда, куда стремились попасть.

— Это — обольщение, — хрипло пояснил он, чувствуя, как в ней нарастает напряжение. Она была такая прекрасная, трепещущая в его руках, и сладкий миг все приближался… — А ты сделала бы это для меня? — с жаром спросил он.

Ее глаза широко распахнулись. Они были волшебные, влажные, прекрасные…

— Конечно! — Она потянулась к нему рукой. — Пожалуйста…

— Это — обольщение.

— И это бесподобно!

Его пальцы замерли, оставаясь на месте, в расслабляющем тепле. Потом, когда она сделала попытку пошевелиться, они снова пришли в движение. Беата застонала, и ее тело дернулось, а когда он остановился, она изо всех сил прижалась к нему.

— Стивен, не надо! — — взмолилась она.

— Не надо — что?

Его пальцы начали ритмичное движение, в то время как он позволил себе вернуться к ее губам, прекрасным, темным, опухшим, но не от фальшивой краски, а от поцелуев истинной страсти.

Беата извивалась в его объятиях, и тихие, сдавленные стоны сливались в ее груди в крик, который вызывал в груди Стивена ответный крик, проникнутый безысходным томлением.

Внезапно она с такой силой вцепилась в него, что даже сквозь сюртук Стивен ощутил, как остры ее ногти.

А потом она стала послушной в его руках, словно милый, ласковый котенок.

— Это было обольщение, Беата, — прошептал он ей в волосы.

— Думаю, в какой-то момент я об этом догадалась. — Насмешливые нотки в ее голосе еще долго вибрировали в воздухе, в то время как она по-прежнему нежилась в уюте его объятий. У Стивена возникло ощущение, что он ведет величайшую в своей жизни борьбу, принимая свой личный акт об огораживании. Он просто обязан ее оградить, оставить при себе, сделать своей женой.

Но сначала ему придется заставить ее понять это.

— Я хочу от тебя большего, — произнес он ей в ухо. Беата открыла глаза, сонная, хмельная, и улыбнулась.

— Что-то сегодня я очень сговорчивая, — прозвучал ее елейный голосок.

— Но ты ведь еще не знаешь, чего именно я хочу… Она удивленно моргнула.

— Ну так научи меня.

— Я хочу, чтобы за мной ухаживали. — Он не спускал с нее пристального взгляда. — Не соблазняли, а ухаживали.

— Должна ли я свериться со словарем?

— Надеюсь, нет. Можно мне проводить тебя в твою комнату?

Она была самым красивым созданием из всех женщин, которых он видел в жизни, с разметавшимися по плечам волосами и розовым румянцем на скулах, поэтому Стивену понадобилось невероятное усилие воли, чтобы распрощаться с ней на пороге ее спальни, но он решил играть наверняка.

Глава 29 СУПРУЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Свечи в спальнях дома уже не горели, и комнаты тонули в темноте, создавая интимную обстановку, располагавшую к любовному свиданию, безмолвному поцелую, произнесенному шепотом приглашению; вот только Рис Холланд, граф Годуин, едва ли чувствовал себя любовником.

Он смотрел на двери своей спальни в мрачном ожидании появления… собственной жены.

Судьба явно над ним смеялась — теперь ему не хотелось даже разговаривать с Хелен, и он с трудом сдерживал желание выскочить из дому, оседлать лошадь и умчаться прочь. В который раз он повторял себе, что хотел для нее только добра, а Фэрфакс-Лейси никак не годится на роль человека, который может явиться с ней на бракоразводный процесс, чтобы стоять у ее плеча. И вообще, вряд ли все это продлится долго. Фэрфакс-Лейси не имел других достоинств, кроме достоинств велеречивого политика: дьявол с медоточивым языком, как сказала бы бабушка Риса. К тому же в его взглядах, обращенных к Хелен, Рис не видел особой страсти, и уж тем более той, с которой Фэрфакс-Лейси взирал на Беатрикс Леннокс.

В этом состояла главная загвоздка. Сам он не сумел стать для Хелен хорошим мужем, и она не показала себя сколько-нибудь сносной женой. Тем не менее даже по прошествии стольких лет он все еще чувствовал боль и, увидев ее теперь, снова испытал желание элегантнее повязать галстук и надежно спрятать волосы на груди. Волосы вызывали у нее отвращение, и она повторяла это снова и снова. Волосатое чудовище — вот кем он для нее был.

Рис поморщился. Какого черта он о ней беспокоится, об этом дьяволе в юбке? Вероятно, дело было в том, что он не мог позволить ей повторно совершить ту же ошибку. Хелен нужно найти мужа, который будет подходить ей по всем параметрам, а Фэрфакс-Лейси на эту роль явно не годился.